— Да, мне это известно, — ответила она на его вопрос. — Вы не родились на Лоуме, поэтому вам трудно оценивать непредвзято. Но я ненавидела ту систему и обычаи. Дочь там не может наследовать титул и имущество отца; оно переходит к его жене или к мужу дочери. Это может показаться идеальным вариантом для тех, кто живет в собственных усадьбах и владеет землей, но для бедняков в трущобах — это сложная проблема. Большинство гроуэров на Лоуме добры в их собственном понимании этого слова, но даже лучшие из них считают своих работников по статусу чуть выше рабов. Образование очень ограниченно, трудящиеся массы практически ущемлены в этом отношении. Прогресс встречает жесткое сопротивления из-за сумятицы и неразберихи, которые он может внести в привычный уклад жизни на планете. И ядовитые сорняки, распространяющиеся по планете, можно считать в своем роде очищением и наиболее безболезненным путем утверждения нового статус-кво на Лоуме.

— А что вы думаете о регулярных военных наборах? Что происходит с этими людьми? Они становятся счастливее в своем одиночестве?

— Их судьбы — просто единичные удачи; они как сорняки среди ухоженного поля посевов. На Техносе они получают образование, настоящую профессию и оказываются втянутыми в реальный круговорот жизни. Их жизнь здесь несравнимо лучше той, что им досталась бы на Лоуме.

Она просто не знает подробностей, понял Эрл. И повторяет то, что слышала. Но по крайней мере факт существования подобных наборов — не новость для нее в отличие от большинства.

— А теперь, — произнесла она, отодвигая чашки, — расскажите мне об истинной причине вашего визита ко мне. — Она пристально смотрела ему прямо в глаза. — Это что-то важное?

Эрл твердо встретил ее взгляд:

— Да, мадам. Это чрезвычайно важно. Вы мне поможете?

— Если смогу.

Она выслушала его, прикрыла глаза, задумавшись:

— Все это было так давно и там было так много книг…

— Но вы можете вспомнить?

— Мне никогда не удается ничего забыть, — сказала она с горечью в голосе. — Мои способности — это не только радости и положительные эмоции. Мои детство и юность не изобиловали радостью и весельем, и есть многое, что мне хотелось бы забыть… Но Земля?.. — она задумалась, вспоминая. — Я помню одно стихотворение, который я прочитала в старинной книге. Книга была очень древней, и я тогда многого в ней не понимала. Это были просто слова, фразы, которые я пробегала глазами, стараясь заполнить одиночество и свободное время; но мне кажется, я могу вспомнить что-то, что заинтересует вас.

Дюмарест опустил глаза и заметил, что его руки мертвой хваткой сжимают чашку. Он осторожно опустил ее на стол, пытаясь расслабится:

— И что это за стихотворение, госпожа?

— Что-то странное. — Она начала говорить в детской манере, тонким ломающимся голосом:

— Овен, Телец, Непоседливые Близнецы, дальше — Рак, яркий Лев, Дева и Весы. Скорпион, Стрелец и Козерог, Водолей и Рыбы со сверкающими хвостами…

Она открыла глаза и спросила обычным голосом:

— Вам говорят что-нибудь эти названия?

— Нет, госпожа.

— И тем не менее, они должны что-то означать. — Ее взгляд вновь затуманился, стал далеким, и Эрл понял, что она вновь пытается пробежать взглядом тот старинный фолиант, извлекая на свет каждое оттиснутое на листе слово, буквально высвечивая его в далеких уголках своей феноменальной памяти.