Неужели такое возможно?
Ее сердце бешено забилось при мысли о том, что, вероятно, она нашла решение проблемы. В конце концов, разве граф вчера на балу не напугал до смерти весь лондонский свет? Она видела это собственными глазами. У Колина не хватит духу преследовать такого человека.
Джессика стала обдумывать эту идею, задавая те вопросы, ответы на которые помогли бы ей четко представить всю ситуацию. Разве Мел не говорила, как отчаянно он нуждается в браке с богатой женщиной? Ведь граф может скоро потерять свое родовое поместье, если только ему не удастся жениться на больших деньгах. А для нее такое замужество станет идеальным решением ее единственной и самой страшной из возможных проблем.
Брат больше не будет ей угрожать, а граф спасет поместье от продажи на торгах. Им обоим этот союз принесет только выгоду. Конечно, она никогда не будет требовать от него привилегий, полагающихся жене графа. Подумав, Джессика решила, что и сам Норткот не захочет выводить ее в свет в качестве своей супруги. Особенно когда узнает о ее тайне.
Джессика сдвинулась на самый краешек кресла, еще раз обдумывая свое решение. И с каждой секундой оно нравилось ей все больше. Ей было страшно вручать свою жизнь в руки незнакомого мужчины, но еще страшнее было знать, что ее сводный брат готов пойти на любую подлость, чтобы добраться до денег. Джессика почти не сомневалась – с помощью адвокатов Колин в итоге упрячет ее в сумасшедший дом.
Итак, решение было принято. Она тут же встала и дернула за шнур звонка.
– Ходжкисс, велите приготовить карету, – приказала Джессика.
Глава 3
Саймон вытянул длинные ноги к камину и удобнее уселся в большом кресле с кожаной обивкой темно-малинового цвета. Уютное сиденье с высокой спинкой было одним из немногих предметов мебели, которые остались в его лондонском доме.
Саймон потрогал треугольную дыру в коже, радуясь тому, что из-за этого дефекта кресло отказались принимать в залог. Он также радовался, что на кровати у изголовья обнаружилось пятно, а одна ножка у его письменного стола вдруг начала болтаться. В огромном доме оставалось совсем немного вещей, которые из-за всяких поломок пока не забрали кредиторы.
Саймон обвел взглядом полупустой кабинет, а потом взял бутылку со стола и вылил остатки янтарной жидкости к себе в бокал. Он выпил бренди залпом и поставил бутылку на пол. Та покачалась из стороны в сторону и упала.
Саймон хотел опьянеть. Ему надо было забыть о сегодняшнем дне.
Его слуга Санджай, которого он привез из Индии, словно прочитал его мысли. Темнокожий, небольшого роста мужчина пересек комнату и, как всегда очень тихо и осторожно, поставил на стол вторую бутылку, а потом нагнулся, чтобы взять пустую.
– Очень скоро ты начнешь жалеть, что поступил так по-глупому и настоял на том, чтобы ехать со мной в Англию, – сказал ему Саймон.
– Этого никогда не произойдет, хозяин. Моя мать и сестры живы только благодаря вам. Я сам живу только благодаря вам.
– Но Джая мертва.
– Потому что пришло ее время расстаться с жизнью, хозяин. Вы сделали все, что могли. И я благодарен вам. Одной жизни не хватит, чтобы отплатить вам за то, что вы сделали.
Санджай зажег еще несколько свечей и расставил их по разным углам комнаты. В кабинете стало светло, почти как днем. Но пламя огня не могло прогнать уныние, царившее в доме.
– Думаю, я должен буду найти вас в следующей жизни, – сказал Санджай, поправляя фитиль одной свечи, которая начала мигать и гаснуть. – Чтобы закончить начатое дело. Может, я вернусь к вам в теле осла, чтобы носить ваш груз и везти вас туда, куда вы захотите.
Саймон слегка улыбнулся, тронутый такой верностью индуса.