Разак смущенно улыбнулся и покачал головой:
— К сожалению, Аллах пока еще не подарил мне подходящей супруги.
Бартону почудилось, будто он уловил что-то во взгляде мусульманина. Боль?
— Может, дело не в воле Аллаха, а в вашей строптивости? — спросил англичанин.
Разак сделал вид, что обиделся, но затем рассмеялся.
— Знаете, возможно, вы и правы.
Когда они покончили с едой, Разак вновь вернулся к переводу.
— А вот конец предложения… О чем здесь речь? — Он прочел вслух:
— «…вернется, чтобы истребовать свидетельство Божье из-под алтаря Авраама и восстановить священную Скинию».
Бартон надеялся избежать обсуждения этой части текста.
— Э-э… — Он помедлил. — Алтарь Авраама… скорее всего, речь идет о горе Мориа.
— Там, где пророку Аврааму было велено принести в жертву Исмаила, сына Агари, — без всякого выражения проговорил Разак.
— Да. — Бартон решил не обращать внимания на трактовку.
Хотя в Пятикнижии ясно сказано, что Авраам должен был принести в жертву Исаака, сына своей жены Сары, мусульмане прослеживали свою родословную от Исмаила: сына, которого по желанию Сары родила от Авраама рабыня Агарь.[44] Это был еще один пример того, как две религии отчаянно пытаются бороться за «право собственности» на самого почитаемого патриарха Старого Завета — человека, которому приписывают монотеистическую веру и полное повиновение одному истинному Богу.
«В конечном счете, ведь именно в этом и суть самого слова „ислам“, — подумал Бартон. — Повиновение воле Аллаха».[45]
— А вот это «свидетельство Божье», — добавил Разак. — Звучит так, будто речь идет о некоем физическом предмете, находящемся «под алтарем Авраама». Не понимаю.
Бартон вдруг ощутил мурашки на правой руке.
— Я сам все пытаюсь понять, о чем речь, — солгал он. — Для этого мне нужно навести еще кое-какие справки.
Скептически глянув на него, Разак кивнул.
— Надеюсь, вы расскажете мне, если узнаете что-то новое.