Два израильских солдата с презрительной усмешкой наблюдали, как он пробирался к выходу, приглядываясь к его чемодану так, будто там лежал плутоний. Это было признаком повышенной напряженности, характерной для израильского аэропорта, и Разак проигнорировал их пристальное внимание.

На выходе из здания международного терминала его встречал представитель ВАКФ — высокий и смуглолицый молодой человек, который подвел его к «Мерседесу-500».

— Ассалам алейкум.

— Ва алейкум ассалам, — ответил Разак. — Твоя семья в добром здравии, Экил?

— Благодарю вас, да. Большая честь снова видеть вас здесь.

Экил взял у него чемодан и открыл заднюю дверь автомобиля. Разак нырнул в кондиционированную прохладу салона, молодой араб сел за руль.

— Примерно через час будем в Иерусалиме.

Подъехав к высокой древней стене из известнякового камня, окружавшей Старый Иерусалим, водитель свернул на стоянку и включил счетчик на зарезервированном парковочном месте. Машину придется оставить здесь и дальше отправиться пешком, поскольку в Старый город с его узкими улочками автотранспорту въезд запрещен.

Перед Яффскими воротами Разак и водитель попали в длинную очередь, состоящую из вооруженных до зубов солдат СБИ. Ближе к проему ворот их подвергли личному досмотру, а чемодан Разака обыскали и исследовали портативным сканером. Затем последовала тщательная проверка удостоверений личности. Наконец оба поочередно прошли через детектор металла, и все это время за ними велся постоянный контроль посредством целой системы камер наблюдения, смонтированных на ближайшем столбе.

— Такого еще не было, — тихонько сказал Экил Разаку, вновь беря у него чемодан. — Скоро нас всех под замок посадят.

Они прошли через узкий, в форме буквы «L» туннель — сотни лет назад он был задуман, чтобы замедлить продвижение врагов, атакующих город, — и очутились в шумном Христианском квартале. Поднимаясь по мощенным булыжником проулкам в Мусульманский квартал, Разак все острее ощущал сложную смесь ароматов раскинувшегося неподалеку базара: свежего хлеба, мяса с пряностями, тамаринда, древесного угля и мяты. Им понадобилось пятнадцать минут, чтобы добраться до высокой лестницы на Виа Долороса, поднимавшейся к расположенным выше Северным воротам. Там на втором посту СБИ их вновь остановили и проверили, но, пожалуй, не так придирчиво, как первый раз.

Пока Экил вел его через широкую эспланаду, Разак слышал беспорядочные выкрики манифестантов, доносящиеся откуда-то снизу, с площади Западной стены. По опыту он знал, что крупные силы полиции округа Иерусалим и подкреплений из СБИ уже прибыли туда и сдерживают толпу на безопасном расстоянии. Сосредоточив внимание на захватывающей панораме, открывшейся с высоты Храмовой горы, Разак попытался абстрагироваться от тревожного шума.

— Где назначена встреча? — спросил он у Экила.

— На втором этаже здания медресе.

Разак забрал свой чемодан, поблагодарил Экила и, оставив его у отдельно стоящей арки, зашагал к приземистому широкому двухэтажному зданию, расположившемуся между священным Куполом Скалы и мечетью Аль-Акса.

Войдя в северную дверь, он поднялся на один пролет ступеней и прошел по узкому коридору к служебному помещению, откуда доносились голоса поджидавших его руководителей ВАКФ.

Вокруг массивного стола из тикового дерева сидели девять арабов средних лет и старше. Некоторые были в традиционных куфиях и деловых костюмах, остальные — в чалмах и ярких дишдашах.^[6] Когда вошел Разак, разговоры в комнате резко стихли.

Сидевший во главе стола высокий араб с бородой в белом головном уборе встал и приветственно поднял руку. Пробираясь к нему, Разак тоже вскинул руку:

— Ассалам алейкум!

— Ва алейкум ассалам, — с улыбкой ответил мужчина.