Человек восходит по бесконечной лестнице, устремив взгляд на цель, находящуюся на самом её верху. Многие не могут видеть цели, и им доступны лишь одна-две ступени. И всё же человек усвоил один великий урок: по мере того как он формирует свой характер, он получает силу для преодоления ступеней. Вот почему масон — это строитель храма характера. Он архитектор величественной тайны — сияющего, сверкающего храма своей собственной души. Он осознаёт, что лучше всего послужит Богу тогда, когда присоединится к Великому Архитектору в строительстве более духовных зданий в лежащей у его ног Вселенной. Все, кто стремится достичь мастерства через созидательные усилия, в душе являются масонами, независимо от религиозной секты или вероисповедания. Масон — это не обязательно член ложи. В широком смысле слова это любой человек, ежедневно стремящийся вести масонский образ жизни и разумно исполнять требования Великого Архитектора. Брат-масон даёт обещание помогать всем другим строителям храма в любых жизненных невзгодах; при этом он торжественно обязуется перед всеми живыми существами (ибо все они — строители храма) созидать более многочисленные и духовные строения во славу вселенского Бога.
Истинная масонская ложа — это школа мистерий. Это место, где соискатели ограждаются от безумств и слабостей мира и посвящаются в таинства жизни, учатся видеть её внутренние взаимоотношения и различать в ней тот зачаток духовной сущности, который и есть поистине Сын Божий, возлюбленное Дитя Своего Отца. Масон воспринимает жизнь со всей серьёзностью, осознавая, что каждое потраченное впустую мгновение есть упущенная возможность и что могущество достигается лишь усердным трудом и старанием. Он признаёт всемирное братство всех живых существ важнейшим из отношений. Символ рукопожатия, объясняемый в ложе, отражает его отношение ко всему миру, ибо он — товарищ всех созданий Божьих. Он понимает также, что его собственный дух — сверкающий драгоценный камень, который он должен хранить как святыню в храме, воздвигнутом трудами его рук, мечтами его сердца и устремлениями его души.
Масонство — философия, по сути своей лишённая религиозной веры. Но от этого она не становится менее истинной. Масоны преклоняются перед истиной, где бы её ни встретили; они служат Свету вместо того, чтобы пререкаться о том, кто его принёс. Этим они доказывают, что стремятся как можно лучше постичь волю и заветы Непобедимого. Нет более истинной религии, чем религия всемирного товарищества и братства, созданная ради прославления единого Бога и строительства для Него прочного и прекрасного храма.
Пролог — В ЦАРСТВЕ ХАОСА
Первый поток пробуждающейся Жизни прорезал непроницаемые просторы космической Ночи, превращая тьму отрицания в тусклые сумерки нарождающегося бытия. Перед погружёнными в тень вратами вечности появился силуэт одинокой фигуры — то был таинственный незнакомец, стоящий на облачном берегу бурлящей материи. На нём была мерцающая лазурная мантия тайны, чело его окружал золотой венец ослепительного света; тьма хаоса отступала под лучами, исходящими потоками живого пламени от его божественного облика.
Из другого космоса, который гораздо больше нашего, явился этот таинственный посетитель в ответ на призыв Божества. Он шагал от звезды к звезде, он был известен всем мирам и вселенным, но всегда таился под пеленой ночного хаоса. Внезапно облака расступились, и чудесный свет снизошёл откуда-то из кипящих волн силы; он омыл эту одинокую фигуру небесным сиянием, и каждый кристаллик тумана заискрился словно бриллиант, купаясь в живом огне Божественного.
В сияющем пламени космического света, окружённом тёмными облаками небытия, показались две огромные фигуры, и вечность сотряслась от могучего Гласа; каждый сверкающий атом пульсировал, повинуясь Слову Творца[71]. Тогда величественный незнакомец в лазурной мантии склонился в страхе у подножия трона Своего Создателя, и рука, протянувшаяся с небес, даровала ему благословение.
«Из всего творения Я избрал тебя, и на тебя наложил Я Свою печать. Ты — избранный инструмент в Моей руке, и тебя Я назначаю быть строителем Моего Храма. Ты воздвигнешь его колонны и вымостишь его пол; ты украсишь его металлами и драгоценными камнями, и ты станешь хозяином над Моими работниками. В руки твои вкладываю Я планы, и здесь, на чертёжной доске живой материи, запечатлел Я план, которому ты должен следовать; каждая его буква и каждый угол прочерчены огненными линиями Моей рукой. Хирам[72] Абиф, избранный строитель Дома твоего Отца, вставай и принимайся за работу. Вот кудрявые облака, вот седые рассветные туманы, вот отблески небесного света и тьма непробуждённого творения. Из них ты, без стука молотка и голосов рабочих, построишь храм твоего Бога, вечного в небесах. Ты закуёшь в цепи вечный круговорот отрицания и заставишь его шлифовать твои камни. Среди этих духов небытия будешь ты гасить свою известь и закладывать свой фундамент, ибо Я наблюдал за тобою все годы твоей юности и руководил тобою в дни твоей зрелости. Я проверил тебя и не нашёл в тебе изъяна. Поэтому тебе дарю Я славу труда и посвящаю тебя в строители Моего Дома. Тебе даю Я Слово мастера-строителя; тебе даю Я орудия Ремесла; тебе даю Я власть, которой наделён сам. Храни же им верность! Верни Мне эти дары, когда завершишь свой труд, и Я дам тебе имя, известное одному лишь Богу. Да будет так!»
Померк величественный свет в небесах, струящиеся персты живого света исчезли в туманной, пустынной полутьме, и небытие вновь укуталось в свою траурную мантию. Снова стоял Хирам Абиф в одиночестве, взирая на холодный океан забвения — вокруг, насколько хватало глаз, лишь клубилась бурлящая материя. И тогда он расправил плечи и, взяв в руки чертёжную доску и прижимая к сердцу сияющее Слово мастера, медленно зашагал прочь, пока не затерялся в рассветном тумане первого дня Творения.
Как измерить человеку бескрайнюю вечность? Проходили века, а одинокий строитель всё трудился над своим планом с любовью и смирением в сердце; рука его отливала в формы тьму, которую он благословлял, глаза же смотрели в небеса, откуда прежде сиял Великий Свет. В божественном уединении трудился он; ни один голос не ободрял его, ни один дух не порицал — он был один в бескрайней Вселенной; на челе его был великий холод утреннего тумана, но сердце всё ещё хранило свет Слова мастера. Задача его казалась безнадёжной. Одной паре рук не под силу было придать форму той тьме; ни одно сердце, даже самое искреннее, не могло быть столь великим, чтобы наполнить пульсом космической любви холодный туман забвения. Хотя тьма всё плотнее обступала его и туманные пальцы небытия обвивались вокруг его существа, строитель продолжал работать, движимый божественной верой; в надежде закладывал он фундамент своей постройки и из безбрежных пластов глины создавал формы для отливки своих священных украшений. Здание понемногу росло, и сумрачные фигуры, отлитые рукой мастера, обретали форму вокруг него. Трёх огромных бездушных созданий сотворил мастер; словно угрюмые призраки, смутно вырисовывались они в полутьме. То были трое строителей, которых он благословил, и теперь один за другим они величественно проходили перед ним. Хирам простёр руки к своим созданиям со словами: «Братья, я создал вас для трудов. Я вылепил вас для того, чтобы вы строили вместе со мною Дом Господень. Вы — дети моего бытия; я трудился вместе с вами, теперь и вы потрудитесь вместе со мной во славу Божью».
Но призраки лишь расхохотались в ответ. Восстав против своего создателя и нанеся ему удары его собственными инструментами, полученными от Бога, они бросили своего великого мастера умирать среди незавершённых трудов, разбитого и сокрушённого тремя созданиями космической ночи. Истекая кровью у подножия своего детища, замученный строитель возвёл очи к клубящимся облакам, и лик его просиял божественной любовью, когда он воззвал с молитвой к Господу, пославшему его:
«О Господин над работниками, Великий Архитектор Вселенной! Мои труды не завершены. Почему должны они навсегда остаться неоконченными? Я не исполнил то, для чего Ты послал меня в этот мир, ибо собственные мои творения восстали против меня и инструменты, которые Ты дал мне, уничтожили меня. Дети, которых создал я с любовью, по своему неведению умертвили меня. Вот, Отче, Слово, которое Ты дал мне: ныне оно обагрено моею собственною кровью. О Повелитель, я возвращаю его Тебе, ибо я сберёг его священным в сердце своём. Вот инструменты, чертежная доска и сосуды, сделанные мною. Вокруг меня высятся руины моего храма, который я должен оставить. Тебе, о Господь всеведущий, я возвращаю всё это, сознавая, что по воле Твоей всё исполнится в должный срок. Тебе, о Господи, ведомо наше падение и наше возвышение, и Ты читаешь наши мысли издалека. Во имя Твоё, Отче, я трудился, и за Твоё дело я, верный строитель, умираю».
Мастер откинулся навзничь, его лик, обращённый ввысь, просветлел в последнем, смертном покое, и лучи света перестали исходить от него. Серые облака сгрудились плотнее, словно для того, чтобы укутать покрывалом тело своего убитого повелителя.
Внезапно небеса разверзлись вновь, и поток света омыл фигуру Хирама небесной славой. И снова с небес, где Великий Царь восседал на облаках творения, раздался Глас: «Он не мёртв, но спит. Кто разбудит его? Его труды не окончены, и в смерти он хранит священные реликвии более ревностно, чем когда-либо, так как Слово и чертёжная доска принадлежат ему — их дал ему Я. Но он должен спать до тех пор, пока те трое, что убили его, не вернут его к жизни. Ибо всякое зло должно быть исправлено, и разрушители Моего дома и уничтожители Моего храма должны трудиться вместо их строителя до тех пор, пока не воскресят своего мастера из мёртвых».
На рис.: Три злодея: Мысль, Желание, Действие
Трое убийц пали на колени и воздели руки к небу, словно для того, чтобы заслониться от света, озарившего их преступление: «О Боже, велик наш грех, ибо мы убили нашего мастера, Хирама Абифа! Справедлива Твоя кара, и, так как мы убили его, ныне мы посвящаем свои жизни его воскрешению. Первое было нашей человеческой слабостью, второе станет нашим священным долгом».
«Да будет так», — отвечал Глас с небес. Великий Свет исчез, и облака тьмы и тумана скрыли тело убитого мастера. Вихрь мрака поглотил его, не оставив ни знака, ни могильного камня на том месте, где прежде лежал строитель.
«О Боже! — возопили трое убийц. — Где нам теперь найти нашего мастера?»