По полу раздалась веселая дробь. Рикона с участившимся сердцебиением смотрела, как быстро приближаются весело подскакивающие в половину её роста шестигранники. Сорок шагов. Кости замерли у самых носков её туфель.
Шесть-Шесть. Уж кто бы сомневался. Она подняла кости с изображения пирамидальной модели мира, лишь мельком осмотрев их из любопытства. Прозрачные словно из александрита с золотыми точками очков.
— Используй их, — сказал пророк, опуская свою изможденную руку назад. — И можешь, если выполнишь задание, оставить себе.
Оставить их у себя? Вот это поистине царский подарок! Рикона не могла поверить своим ушам. Кто же таков этот Грай, если для его поимки остров отправляет Стратега?! Да еще с «белым цветком»! Да еще и с вот этим подарочком!
— Это все. Можешь идти, готовиться к отплытию. Прощаться с друзьями.
Последние слова снова болезненно резанули слух. А пророку, очевидно, было плевать. Самый талантливый среди Стратегов, которого изменили Архитекторы, даровав силу видеть вероятности? Не-е-ет. Это точно чушь, которую выдумывают непосвященные, чтобы хоть чем-то занять умы.
Её взгляд выделил самую главную деталь в облике пророка. Ту, на которую обычно
старались не обращать внимания. Тяжелые браслеты на хрупких запястьях. И внушительные цепи, которыми пророк был прикован к трону. Их не снимают с живого. Это единственная истина, которую о пророках доподлинно знали все Стратеги. И самый умный из них никогда не позволил бы, оказать себе такую честь.
Тонкая как игла башня из белого камня пронзала солнечное небо, вздымаясь над серебрящимися снегом крышами домов и густым белым дымом из печных труб. Город Светлынь, один из крупнейших в Брайдерийском Царстве, всегда славился своими волшебниками. Не меньше чем известными по всему континенту стеклодувами, чье мастерство по заслугам оценивали даже за границей.
Стоящий ближе всего к западной границе, за которой темным змием притаилось Триградье, этот город был своеобразным заслоном Царства перед текущими из вотчины Мрака веяниями. Поэтому во многих смыслах был передовым. Здесь, кроме всего прочего располагалась единственная во всем Царстве (а может и мире) Семинария Волховства. Достойных молодых людей обучали премудростям таинства волхования, знахарства, боевой магии и другим тонкостям.
И хотя некоторые старые волхвы нередко ворчали, что «негоже божий промысел, в ремесло превращать», на работу Семинарии это никак не влияло. Больше того из года в год число желающих обучаться только росло — сам Яромир Славный одобрил идею «школы чародеев», помогая деньгами и царским благословением. Еще бы — ранее волхвы учились друг у друга, в закрытых Капищах, перенимая традиции «из уст в уста». Из десяти достойных только одному везло стать учеником настоящего волхва. Теперь же проблема такого дефицита была почти решена и из десяти восьмеро могли обучаться в Семинарии. Конечно, аколиты обязаны были получить сначала благословение кого-то из Богов — эту традицию отменять нельзя, но в целом процесс преумножения магической мощи Царства ускорялся значительно.
В этом кстати некоторые старые служители Культа Семаргла, видели лихое — ведь волхв это в первую очередь посредник между мирами, а Семинария низводила его, до обычного «чина», сродни писарю или тиуну. Не насмешка ли? Поэтому старообрядцы не торопились идти учить своим секретам молодые поколения, игнорируя личные просьбы приближенных Яромира.
Однако по странному совпадению, после жутких побоищ устроенных людьми магам, во время «сна магии», Царь сумел-таки убедить служителей Богов, что им следует распространять свои знания в народе. Хотя бы и для того, чтобы обезопасить себя в дальнейшем.
На том и порешили. И теперь Семинария стала действительно процветающим местом, где уроки мастерства давали подчас и Старейшины Капищ. Больше того, среди семинаристов ходили упорные слухи о том, что Царь хочет лично покровительствовать расширению числа преподаваемых наук — приглашать в Семинарию профессоров алхимии из Балбараша, например. Сперва это намерение считали шуткой, но шла уже середина зимы и нежданно-негаданно в Семинарии произошли крупные перемены.
… Певуче-нежно прогудел медный колокол над Палатой Познания. Время занятий началось.
— Итак, — Старейшина Семинарии сидел, по-своему обыкновению сложив болезненно-тонкие пальцы шпилем перед лицом. Невысокий, в снежно-белом одеянии с красными оборками и вышитыми на нем рубиновым цветом оберегами. Его гордость — ухоженная умащенная ароматическими маслами борода, доставала до колен. — Братья волхвы. Прошли две полные седмицы, с той поры как Капища обратились к нам за помощью.
Совет Семинарии с некоторых пор представлял собой серьезную силу. Волхвы-наставники, все чаще именуемые более общим словом «маги», здесь подобрались далеко не самые слабые. Более того, опыт старших собратьев, прикипевших к ритуальным местам и традициям, они искупали живостью ума, тягой к разного рода экспериментам. Словом, несмотря на тщательно скрываемое недовольство прочие волхвы относились к семинарским с изрядной толикой уважения. Не брезговали порою применять рецепты своих «ученых» собратьев на практике.
— Как вы все разумеете, отказывать в помощи собратьям нам негоже, — обводя совет пытливым взором продолжил Старейшина. Волхвы новой формации понимающе кивали. Все они прекрасно сознавали истинное значение звучащих слов — «это вызов нам и нашему делу, если сейчас откажемся, грош нам всем цена».
— Однако. Вынужден признать, что за прошедшее время мы не почти не сумели сдвинуться с места, — речь его правильная и отточенная часами ораторских споров, совсем не походила на пестрящее архаикой и устаревшими оборотами бормотание придерживающихся традиционных взглядов братьев. — Явление, или даже скорее феномен… позволю себе употребить слово наших ученых коллег из Балбараша, настолько необыкновенно и непохоже на все с чем мы доселе могли столкнуться, что совершенно ясно только одно. Привычные категории познания в случае с феноменом не работают.
Уточнять не требовалось: все наставники Семинарии отчетливо понимали о чем идет речь.