Все на минуту замолкли, переваривая содержательную информацию.

Дмитрий обратился к женской части компании:

– Ольга Андреевна, а вы где работаете?

– Я на пенсии. А так, почти всю жизнь проработала прокурором.

– Ого! Интересно. Сразу напрашивается вопрос, уж извините: много ли невиновных попадает в тюрьму?

– Бывает, конечно, – вздохнула красивая женщина в годах, – Но по большому счёту виновными становятся все. Даже невиновные рано или поздно смиряются и начинают считать себя преступниками. На начальной стадии, когда пишется постановление о возбуждении уголовного дела, невиновный ещё может решительно протестовать и гореть, так сказать, жаждой справедливости. Но потом всё равно смиряется. И что интересно: по опыту знаю, что чем больше у подследственного эмоций, тем больше документов, которые… появляются и множатся вокруг него.

– Интересно. Как это? Почему же так происходит? – спросил Егор.

– Вина – это базовое чувство, не зависимое от деяний. Это я тоже знаю по опыту работы, да и философы об этом писали… Главное – воплотить её в документах, оформить текстуально, в систему текстов.

– Но ведь это несправедливо. Почему так происходит? – удивился Егор.

– Как бы вам объяснить…, – задумалась на секунду бывший прокурор, – Вот смотрите, если Дмитрий сознательно заучивает текст своей роли и перевоплощается в образ, то обвиняемый перевоплощается в персонаж под давлением всей судебной системы, главное в которой – до-ку-мен-та-ци-я. Это огромный гомеровский эпос, в котором обвиняемый – главный герой. Знаете, сколько документов создаётся за время процесса даже по делу средней сложности? Около сотни, а то и больше: дела, акты, постановления, несколько десятков протоколов, заключения, ходатайства и жалобы, рапорты, уведомления, справки, подписки, повестки и требования… Эти документы окружают человека со всех сторон, и в конце концов загоняют его в тюремную камеру.

– А стихов нету? – то ли серьёзно, то ли шутя спросил отставший от труппы артист.

– Стихи, как правило, нередко пишут сами обвиняемые уже в тюрьме, став заключёнными и пытаясь осмыслить, что же с ними произошло. И ставят спектакли в тюремной самодеятельности. Становятся очень даже неплохими актёрами. Тексты порождают тексты, и могут жить самостоятельно, но найдя подходящего человека, а найдя подходящего, окружают его и вцепляются мёртвой хваткой, уже до конца…

– Ольга Андреевна, – обратился к ней Егор, с неожиданным даже для себя, вопросом, – а как вы думаете, а кто стоит над вами? Над Дмитрием сценарист и режиссёр, а над вами?

– Ну, Министерство, Верховный и Крнституционный суды, а дальше… трудноуловимые сущности: Государство и, – так же неожиданно выдала Ольга Андреевна, – … Господь Бог.

– Ну, что, Егор, ещё по одной? – спустил всех на землю Дмитрий.

– Спасибо, но я не буду. Завтра работать.