– Гринго меня не послушались бы, – заметил старик. – Они ведь всегда все знают лучше других. Но сейчас не в этом дело. Вы мне так и не сказали, что вам от меня нужно на этот раз.

Алькальд вынул из кармана плоскую бутылку виски и предложил старику глотнуть. Антонио Хосе Боливар согласился только ради того, чтобы узнать, что это за штука такая – виски. Впрочем, мысленно он тотчас же осудил себя за собственное обезьянье любопытство, победившее достоинство.

– Гринго хотят, чтобы кто-то добрался до того места, где погиб их товарищ, и привез его останки. Клянусь, они готовы заплатить за это хорошие деньги, и ты – единственный, кто способен это сделать.

– Хорошо. Я согласен. Только денег мне никаких не нужно. Я в ваши дела влезать не намерен. Давайте договоримся так: я привожу сюда то, что осталось от мертвого гринго, а вы оставляете меня в покое с моим домом.

– Согласен, конечно согласен! Я всегда знал, что с нормальным человеком можно обо всем договориться.

Антонио Хосе Боливару не составило большого труда добраться до того места, где американцы останавливались на первую ночевку. Прорубая с помощью мачете тропу напрямик через казавшиеся непроходимыми джунгли, он добрался вскоре до подножия хребта Якуамби, где в сельве росло немало деревьев, дававших вкусные сочные плоды. Старик давно знал, что эта территория испокон веку поделена между несколькими огромными обезьяньими стаями. Долго искать следы трагедии ему не пришлось. Убегая, американцы побросали на своем пути столько самых разных вещей, что он просто шел от одного предмета к другому и вскоре набрел на останки несчастных погибших.

Сначала он увидел то, что осталось от проводника. Его голый череп он узнал по абсолютно беззубым челюстям. В нескольких метрах от него лежал американец. Муравьи безупречно сделали свое дело, оставив от человека лишь голый скелет, белый, словно из гипса. К тому времени, как Антонио Хосе Боливар обнаружил останки, муравьи как раз завершали начатое дело, отделяя от головы волосок за волоском и перетаскивая их к муравейнику, словно малюсенькие дровосеки, несущие на плечах огромные бревна.

Стараясь не совершать резких движений, старик присел на землю рядом со скелетом и закурил. Некоторое время он наблюдал за работой насекомых, не обращавших на его присутствие никакого внимания. Услышав над головой какой-то шум, он посмотрел туда, откуда тот доносился, и не смог удержаться от смеха: крохотная обезьянка, еще почти детеныш, сорвалась с одной из верхних веток дерева под тяжестью свисавшего у нее с глеи фотоаппарата на ремне. Пролетев несколько метров, обезьянка наконец уцепилась за какой-то сук. Отпустить явно украденное у кого-то из старших сокровище она так и не решилась, предпочитая сорваться и упасть на землю, но не расставаться с такой ценностью.

Сигара догорела. Взяв в руки мачете, старик помог муравьям, отделив остававшиеся на голове мертвеца волосы от черепа. Затем он сложил кости в мешок и забросил его за спину. Из всех вещей погибшего он смог обнаружить только ремень с металлической пряжкой. По всей видимости, обезьяны просто не сумели справиться с застежкой, а к тому времени, когда по милости муравьев от человека остался лишь один скелет, уже забыли, что где-то там на земле осталась такая интересная штуковина.

Антонио Хосе Боливар без приключений вернулся в Эль-Идилио и отдал останки американцам вместе с тем самым ремнем. Алькальд сдержал слово и оставил его в покое. Старик понимал, что этот покой он должен сохранить во что бы то ни стало. Сил у него оставалось все меньше; построить новый дом было бы для него теперь слишком тяжелой задачей. А здесь, имея крышу над головой, он мог тратить все свободное время на то, чтобы смотреть на реку и, стоя перед высоким столом, неторопливо читать ставшие неотъемлемой частью его жизни книги о любви. И вот опять этот покой оказался под угрозой. И угрожал ему не только алькальд, который явно собирался заставить Антонио Хосе Боливара участвовать в завтрашней экспедиции, но и острые когти и зубы кровожадной кошки, спрятавшейся где-то в дебрях сельвы.