Санта замерла, будто завороженная следя за шевелением мужских губ, параллельно отмечая, что Чернов закрывает за спиной беззвучно отворенную чуть раньше дверь.
Дальше – расстегивает пиджак и вопреки требованиям этикета прячет руки в карманах брюк.
Несколько секунд смотрит на неё молча. Вероятно, чего-то ожидая.
Потом же полуулыбается-полуусмехается, склоняя голову в приветствии и произнося негромкое, бархатистое:
– Добрый день, Санта. Давно не виделись…
Глава 4
Глава 4
– Присаживайся. Чай-кофе предлагали?
Данила указал рукой на стоявшее напротив его стола кресло, продолжая при этом с интересом смотреть на девушку.
Они правда давно не виделись.
Но то ли обстоятельства последней встречи, то ли что-то другое почему-то отпечатало лицо младшей Щетинской в памяти Данилы слишком хорошо.
Тогда, на похоронах, она была совсем молоденькой. И очень бледной. А ещё абсолютно безэмоциональной.
Сейчас – куда живее, но кое-что без изменений. Она красивая. А ещё её внешность будто бы подтверждает, что имя когда-то ей выбрали не зря.
Святая Санта очень походила на испанку. Особенно сейчас. Особенно с гладко собранными волосами и с учетом взмаха длиннющих чернющих ресниц, под которыми – распахнутые зеленые глаза.
Данила не спрашивал, почему Пётр и Елена выбрали такое неожиданное имя для единственной дочери, но Щетинский сам как-то поделился историей.
Она вызвала у Данилы усмешку, но комментировать тогда ещё парень не стал. Вообще довольно быстро понял: твоё мнение представляет для окружающих ценность далеко не всегда. И если можешь сдержаться – задумайся об этой опции. Умение вовремя смолчать, не бросаться на амбразуру, когда не просят, и не махать флагом с надписью «справедливость» там, где справедливости не ищут, помогает по жизни.
Но если говорить объективно и вот сейчас, то и имя, и девушку Данила считал красивыми. Не слепой ведь.
Только в отличие от дня похорон, сейчас Санта очевидно немного смущалась (что вполне логично), из-за этого порозовела. Отвечая на вопрос, перевела голову из стороны в сторону. Быстро оторвалась от его лица, сначала подходя, а потом опускаясь в кресло…
Прежде, чем обойти стол и сесть в свое, Данила ещё раз скользнул по профилю, понимая, что она объединила в себе черты родителей в равной пропорции. Мамина женственность, отцовская яркость. Наверняка в самом Щетинском текла какая-то не совсем славянская кровь, но об этом Данила тоже никогда не спрашивал. Ну и не спросит уже…
Делая шаги по кабинету, он чувствовал девчонкин осторожный скошенный взгляд. И её же напряжение.