Их объединяло очень многое. Оба москвичи. Оба с трудным детством, когда надо было выживать. Оба недолюбленные. Папа, по сути, не знал любви матери, а у мамы был не самый лучший отец.
Он был из дворян, мама француженка, Мария Аранюж-де-Крупе, ее род остался в России после войны с Наполеоном. Отец, немец, служил гувернером у Марии, у них случился роман, они убежали из дома, поженились, родили двух сыновей и прожили счастливо всю жизнь. Мамин отец был красивым, воспитанным и глубоко интеллектуальным человеком, долго ухаживал за моей бабушкой, в итоге женился на ней, а потом, в какой-то миг, попал в определенные обстоятельства и, как многие, увы, не справился. Он потерял работу и впал в депрессию, начал пить. Причем пить страшно. Мама часто рассказывает историю, когда ей было лет восемь, он пьяный ворвался в комнату, где она спала, криком и оскорблениями вытащил ее из кровати… Мама босиком, зимой выбежала, захлебываясь рыданиями, на улицу, в одной ночнушке и пыталась спрятаться от разъяренного отца. И казалось, ее ничто не спасет, ее мама была в ночной, на смене, брат – маленький. Хорошо, вышел дворник и прекратил этот ад.
А потом отец трезвел, стоял на коленях, плакал, говорил, что больше не будет… Бабушка его прощала, и все продолжалось по кругу.
У папы тоже история не из легких, что только он не пережил. Сначала, не успев родиться, оказался ненужным собственной матери и был сдан ею в Дом малютки. Оттуда его забрал дядя, родной брат матери. Вернее, не дядя, а его жена, любимая тетя папы, тетя Дусечка, как он ее называл. Найти папу в Доме ребенка помогло редкое имя Спартак, так назвал его дядя, Александр Васильевич Мишулин, историк. Когда папа родился, он как раз защищал диссертацию о гладиаторе Спартаке и решил назвать племянника таким необычным именем. Чуть позже своего родного сына он назвал Аристоником, тоже в честь гладиатора. Папа всегда шутил: «Как здорово, что я родился первым, Спартак еще как-то можно выговорить, а вот с Аристоником посложнее». Но, надо сказать, с двоюродным братом они были очень близки до конца жизни. Так вот, однажды тетя Дуся шла мимо Дома ребенка, за оградой гуляли детки, и она услышала, как нянечка громко кричала «Спартак, иди сюда! Спартак, не лезь туда!» Папа был очень активным ребенком. Тетя Дуся подумала, что это не может быть совпадением, и зашла узнать, что это за Спартак. Помогло еще то, что дядя был высокопоставленным человеком, и когда тетя Дуся рассказала ему, что это точно их племянник, дядя помог забрать папу из Дома ребенка. Вот таким чудесным образом он оказался в семье дяди. И какое-то время папа жил там, воспитываясь вместе с двоюрдными сестрами и братом. Потом его мать вышла замуж за Василия Павловича Пивоварова и забрала сына.
Отношения с отчимом не заладились, да и папа был, как он говорил, шебутным ребенком, все время что-то придумывал, фантазировал, энергия била через край, даже сам записался в секцию бокса в «Крылья Советов», где в последствии получил мастера спорта по боксу.
Однажды, чтобы угостить всех своих друзей вкусностями, продал мамину шубу, и все бы ничего, но, как выяснилось, в кармане шубы были вшиты и спрятаны деньги, внушительная сумма. Ох и влетело тогда папе!
Отчима раздражал чужой ребенок, да еще и с таким активным характером, мама постоянно работала, ей было не до воспитания, и, по классике жанра, отчим стал бить папу, и он сбежал в 13 лет из дома. Совсем.
Сбежав из дома, он оказался на вокзале, где встретил рыдающего мальчишку в военной шинели.
– Что ты плачешь? – спросил папа.
– Да меня в артучилище отправляют, а я не хочу! – рыдал парень.
– Так давай махнемся одеждой и я поеду вместо тебя!
Просто папа решил, что артучилище это артистическое училище, а так как он уже грезил профессией актера, то не задумываясь махнулся одеждой с парнем и оказался в городе Анжеро-Судженске. Время было предвоенное, документы особо никто не проверял, так что затеряться среди толпы было легко. И только лишь приехав в Анжеро-Судженск, он понял, что никакое это не артистическое училище, а самое что ни на есть артиллерийское. Но папа и там не растерялся, открыл драмкружок. Начал преподавать танцы и ставить спектакли. Он часто вспоминал:
– Поражаюсь своей юношеской наглости: вот так запросто, не имея опыта и образования, я мог чему-то обучать других!
А дальше была война. Однажды, для показа своего спектакля в клубе, папа, по глупости мальчишеской, украл лампочку, вывернул ее в местном сельсовете и попался на воровстве. А сельсовет во времена Сталина такое не прощал! За это его посадили в лагерь.
Там случилась трагедия, которая отражалась на папином здоровье до конца его дней. Папу переехал трактор. В лагере он работал водовозом, возил воду заключенным, а так как в основном сидели политические, по сути, ни за что пострадавшие интеллигентные люди, много врачей, работников культуры, то папа, имея доступ к кухне, как водовоз, прятал хлеб и втайне возил им вместе с водой, чтобы люди не умерли с голоду. Однажды и на этом он попался. Ему увеличили срок на два года. Но в этом был он весь. Всегда и всем бескорыстно помогал, даже в ущерб себе. Помогал до конца своей жизни.
В один из дней работы водовозом он очень устал и уснул в поле, тракторист, работавший там же, его не заметил и наехал на него.
Папа не дышал, его приняли за мертвого и отнесли в морг. Спасло лишь то, что работник морга зашел, привезя очередной труп, а папа пошевелился. Работник чуть не упал в обморок, папа всегда с юмором рассказывал эту историю, но тогда, я думаю, им всем было не до смеха. Папу срочно отвезли в операционную, вызвали политзаключенного хирурга, который и провел операцию, спасши папе жизнь.
Папин дядя, как я уже писала выше, занимал очень высокий пост (советский историк-антиковед, доктор исторических наук, профессор, главный редактор журнала «Вестник древней истории»), был вхож к Сталину, благодаря этому имел доступ к некой секретной информации, ему сообщили об инциденте, он нашел папу и добился его досрочного освобождения.
И начался папин долгий и тернистый путь в профессию.