В информационном плане художественное кино представляет собой чрезвычайно интересный документ: с одной стороны, с позиций структурализма фильм имеет все признаки нарратива (текста), поскольку излагает некую историю, которая, благодаря возможностям кинематографа, обладает не только временно́й структурой и сюжетностью, но также особой убедительностью, образностью и полнотой восприятия. Кино как текст использует свой язык, он формируется путем совмещения различных рядов символов – изобразительных, музыкальных, текстовых, несущих как смысловую, так и эмоциональную нагрузку. С другой стороны, все изобразительные средства кино ориентированы на формирование художественных
Таким образом, кино содержит образную информацию, отражающую объективную и субъективную (авторскую) реальность. Задача историка в этом случае сводится к исторической интерпретации и верификации образов, созданных средствами кино. При этом важно избежать опасности превращения исторического дискурса в искусствоведческий в силу различий в объектах исследования и подходах к изучению.
Попытка разрешения этой проблемы была предпринята авторами данной монографии, которые поставили перед собой задачу не только охарактеризовать художественные фильмы как исторический источник, но и использовать их для реконструкции событий сельской истории. Сразу необходимо оговорить, что в силу специфики информационного потенциала художественных фильмов они могут быть использованы преимущественно для изучения истории повседневности. Что касается истории событий, то она раскрывается кинематографом скорее в историографическом ключе и поэтому представляет интерес с позиций изучения исторических киноинтерпретаций, соотношения их с научными знаниями и их эволюцией. Этот срез не менее интересен – история исторических представлений выступает в качестве основы для анализа коллективной исторической памяти определенной эпохи. Но нас в большей степени интересовали возможности аудиовизуальных источников с точки зрения отражения реальности; хотелось понять, в чем их преимущество (или уязвимость) в сравнении с письменными источниками, для изучения каких исторических сюжетов можно привлекать художественные фильмы. Выяснилось, что круг тем достаточно широк. В их числе сельская повседневность, семья и семейные отношения, миграция, праздники, труд и быт, а также материальный мир.
Глава 1. Художественные фильмы как исторический источник
1.1. Визуальный поворот и историческая наука
По мнению Уильяма Митчелла, за последние десятилетия произошел настоящий переворот в гуманитарных науках, связанный с формированием общества визуальной культуры и ее проявлениями[4]. В исследованиях по истории и социологии кино, телевидения, массовой культуры, в философских работах и социологических теориях рассматриваются механизмы становления нового общества «спектакля»/«шоу», функционирующего по законам массовых коммуникаций, инсталляций и аудиовизуальных технологий. Происходящие изменения имеют далекоидущие последствия, поскольку затрагивают, так или иначе, все общество, начиная от конкретного человека и заканчивая общественными институтами и практиками, в том числе научными. Основным каналом распространения информации постепенно становится экран (телевидение, видео, кинематограф), имеющий свои психофизиологические особенности воздействия на человека и механизмы его восприятия. Новая информационная среда формирует новый тип личности – «человека смотрящего» и, соответственно, предъявляет собственные требования к информационным продуктам.
Важно понять, какие изменения в этих условиях происходят в научных практиках, в том числе в исторической науке, для которой письменный текст был и остается основным источником информации и способом репрезентации исторического знания. В целом в историческом знании визуальный поворот совершается медленнее, чем в социологии или культурологии, и имеет свои особенности, поскольку «видимость» для историка – понятие условное. Живая событийная реальность прошлого недоступна для прямого восприятия, она опосредуется через источники (письменные, иконографические, аудиовизуальные). Текст по-прежнему является основой исторического познания и его символом. Он определяет основные методы и технологии работы историка.
Однако историческая наука не остается в стороне от новых веяний. Под влиянием визуальной культуры:
1) формируются новые направления исторических исследований (например, визуальная антропология; визуальная история; исторические реконструкции);
2) за счет включения сюжетов из истории повседневности, исторической памяти, общественного сознания расширяется проблемно-тематическое поле, что, с одной стороны, связано с реконструкцией и интерпретацией образов, а с другой – предполагает апеллирование к визуально воспринимаемой реальности;
3) происходит постепенное изменение языка исторической науки и его понятийного аппарата, где все более широкое применение находят слова и термины, отражающие различные варианты визуализации («портрет», «образ», «облик», «ландшафт» и проч.);
4) приобретают популярность новые методологические концепты (теория видения и визуального; концепт «образа»);
5) происходит расширение источниковой базы исторических исследований за счет привлечения фото-, аудиовизуальных, изобразительных источников;
6) получают развитие нетрадиционные методы и технологии исторического исследования (метод наблюдения, технологии анализа визуальной исторической информации);
7) изменяются традиционные способы репрезентации результатов исторического исследования. В частности, появляются мультимедиа-публикации[5], документально-исторические фильмы, этнокино и проч.
Каждый из отмеченных выше аспектов нуждается в тщательном изучении с выходом на новое понимание задач и методов истории как науки. В данной главе мы остановимся на некоторых из них, в частности на методологических и методических проблемах визуализации исторического знания.
Наиболее очевидным проявлением визуального поворота в исторической науке стало стремительное развитие
Первоначально под визуальной антропологией понимали этнографическое документирование средствами фото- и киносъемки. На этих позициях до сих пор находится Центр визуальной антропологии при Московском государственном университете, начавший свою деятельность в 1991 г. (рук. Е. В. Александров)[7]. Однако довольно скоро рамки дисциплины стали восприниматься значительно шире, в контексте не столько этнографического, сколько общефилософского дискурса. В таком, более широком, смысле склонны трактовать визуальную антропологию в созданном Н. И. Басовской Центре визуальной антропологии и эгоистории Российского государственного гуманитарного университета[8]. Большой интерес к развитию визуальной антропологии сегодня проявляют культурологи, хотя они, в частности К. Э. Разлогов, склонны рассматривать визуальную антропологию еще более широко – в контексте «культурной антропологии»[9].
Жизненный потенциал визуальной антропологии, рост интереса научной общественности к ее проблемам находят свое выражение в активной регионализации: наблюдается устойчивый рост числа центров и лабораторий визуальной антропологии, которые создаются не только в столицах, но и в различных регионах России (Новосибирск, Омск, Пермь, Чебоксары и др.)[10].
К сфере визуальной антропологии относятся также научные практики, основанные на анализе разнообразных изобразительных источников, среди которых важное место занимают фото- и кинодокументы. Развитие нового направления связано с постановкой и решением целого ряда методологических проблем, в том числе с разработкой понятийного аппарата и обоснованием критериев анализа информации, полученной в ходе визуально-антропологических исследований[11].