Наверху ходили, Ника слышала топот, но не могла определить, сколько человек. Откуда им известно про убежище?! Что делать, Высь не перестреляет всех!

Вот кто-то подошел к самому люку. Высь прицелился. Ника кивнула: правильно, убей хоть одного. Неужели они захватили Артура, пытали его, вызнали про семью?! Неужели это конец и ей никогда не дождаться мужа?!

У нее никого не останется. Как тогда. В детстве. Вокруг будут трупы близких. И можно только мечтать умереть первой, чтобы не видеть гибели дочери.

Стоявший наверху не торопился открывать люк. Зачем-то постучал в него.

Ника расслышала голоса: за пределами самохода над чем-то шутили, смеялись.

Высь перевел на Нику ошалелый взгляд и прицелился в нее. Правильно. Ника улыбнулась с благодарностью. Сейчас станет легко, сейчас станет спокойно. Ее не будут мучить, насиловать. Она не увидит, как убьют Выся. А может, Лану пощадят? Глупо надеяться, ведь на ферме никого не оставили в живых.

Ника кивнула: стреляй.

Высь зажмурился и нажал на спуск.

Родной, до боли знакомый голос весело крикнул:

— Ника! Я вернулся!

Грянул выстрел. Ника не успела уклониться, но в последний миг дрогнула рука Выся. Выскользнув из ослабевших материнских объятий, завопила Лана.

Наверху Маузер, услышавший выстрел, уронил самокрутку и кинулся к убежищу. Глыба, Барракуда и Кусака рванули за ним. Маузер успел подумать: «Не может все закончиться плохо, мы же вернулись!» Воображение уже рисовало ему труп Артура и рыдающую над ним жену.

Его страхи не подтвердились. Ревел напуганный черноволосый ребенок. Худой, очень бледный парень сидел на полу и тряс головой. Артур прижимал к себе седую девушку. Девушка гладила его лицо и приговаривала исступленно:

— Живой. Живой. Я дождалась. Теперь все будет хорошо. Я дождалась. Моя любовь сохранила тебя.

Примечания