Дину словно окатили ведром ледяной воды.
— Слышу…
— Завтра приедут из прокуратуры. По твоему делу. Я подумала, нужно, чтобы ты это знала…
— Спас-сибо… — споткнувшись, ответила та.
Самым трудным оказалось тихо отвинтить решетку. Аня делала вид, будто видит десятый сон, спрятав голову под подушку и натянув одеяло до шеи. Но соседки то и дело всхрапывали, булькали, переворачивались, заставляя Дину замирать и покрываться ледяным потом.
«
«Разбей окно!» — сипло проскрежетала решетка, цепляясь за раму.
— Сам разбивай! — раздраженным шепотом выплюнула ответ Диана. — Умные все! Ой! — она замерла и осторожно оглянулась, понимая, что секунду назад отозвалась на голос некоего реального человека. Настолько реального, что еще миг — и в памяти высветился бы его облик.
Некто из темноты, медленно перебирающий за ее спиною длинными, суставчатыми, как лапки арахнида, пальцами, тут же отпрянул и растаял в тенях. А ведь Дина уже так отчетливо представила себе это существо, гротескное и наверняка сбежавшее с экрана во время показа малобюджетного мистического триллера…
— Тьфу! — в отчаянии высказалась девушка и, закусив губу, вновь сжала руками заевший болт. — Кому я, чес-слово нужна, кроме прокурора! Слышишь, ты, кто там меня поучает… и-эх!.. чертов болт! Слышишь, умник? Ты вылезай из тени да помоги лучше убогой отвинтить эту проклятую решетку. А? Молчишь. Вот вы все, нормальные, такие: только поу… С-с-с!
Пальцы предательски соскочили, вспыхнув алой болью там, где сорвало полногтя. Дина не сразу поняла, с каким из них это произошло, тихо заскулила. Но в то же время и едва не завопила от радости: последний болт ослаб, его оставалось лишь докрутить и вытащить совсем. Безусловно, рана тут же переполнилась кровью. Не найдя взглядом при свете дальних фонарей ничего, чем можно было бы перевязать поврежденный палец, Диана сдавила его в кулаке здоровой руки через подол халата.
— Вот черт! Этого не хватало… Да еще и в халате… — пробурчала она, бессильно приваливаясь на подоконнике к раме открытого окна и уже не замечая стылого ветра с улицы.
Проявлять чудеса скалолазания на больничной стене, будучи завернутой в длинный, путающийся между коленок халат казалось верхом безумия. И пока еще Диана не была уверена, что достигла этих виртуозных вершин. А что дальше? Даже если она и не переломает себе руки и ноги при падении, то пары часов в таком виде под дождем будет вполне достаточно для того, чтобы схлопотать воспаление легких — как минимум!
Аня-черноглазка нетерпеливо завозилась под одеялом. В самом деле, замешательство Дины становилось уже неприличным!
Она подержала раненый палец во рту, и солоновато-медный привкус постепенно растаял.
Постройка была старой, годов тридцатых. Проемы между окнами в те времена часто украшались кирпичными выступами, за которые худо-бедно мог бы уцепиться ловкий человек. И пока Дина ползла по стене вниз, в голове ее витали странные размышления о том, сколько человек успели воспользоваться архитектурой таких зданий для побегов или, наоборот, для того, чтобы забраться внутрь.
Мокрая вялая трава противно облапила Динины ступни, с легкостью пропитав ледяной влагой старые и теперь уже никчемные тапки-шлепанцы. Еще толком никуда не сбежав, Дина успела промерзнуть до костей. Идти через центральный вход было глупо и даже опасно: иногда больные видели в окна бегающую по двору собаку сторожихи — помесь немецкой овчарки и безвестного «дворянина» косматой наружности, как любила говорить одна из санитарок. Кто знает, вдруг сторожиха выпускает пса и по ночам.
За главным корпусом клиники темнела хозяйственная пристройка, а кто-то из пациентов говорил при Дине, что за этой пристройкой кирпичный забор местами порушен, а колючая проволока раздвинута вездесущими мальчишками из соседних кварталов. Так это или нет, Диане увидеть не удавалось, поскольку забор полностью прятался за крышей домика и деревьями. Зато с высоты третьего этажа открывалась панорама на склады, гаражи и — уже совсем далекий — частный сектор с хибарами-развалюхами. Совершенно ясно, что бежать надо туда, а там уж как повезет.
Беспрестанно вздрагивая в страхе услышать за спиной хриплое собачье дыхание, Дина метнулась к пристройке, сослепу влетела в кусты шиповника, обдирая икры о голые, но оттого не менее колючие ветки, а потом с облегчением прижалась к дверному косяку, надежно скрывшему ее от возможных наблюдателей из окон больницы. Чувство преследования ослабело. На Дину, кажется, перестали смотреть, и, очень этим обрадованная, девушка заскользила вдоль стены к спасительному забору. Один из старых кленов томительно заскрипел. Этот звук напоминал сказочный стон вековых деревьев, так часто используемый поэтами для красного словца в своих стихах.
Дверь в кабинет доктора Мищукова тихонько отворили.