– Эх, вот беда, хлеба к обеду не захватил да и настойку свою клюквенную дома позабыл. Торопился, – поделился он с досадой.

– А куда торопился?

– Так за тобой, Дарина, – он засмеялся чуть слышно. – Вот же дел ты наворотила этой ночью. Жалко Горяя…

Дара похолодела от страха.

– Откуда ты знаешь?

– Ночные духи быстро донесли до меня эту весть. Ты нравишься им. Особенно тем, что жаждут крови.

Вкус похлёбки вдруг стал противен настолько, что Дара почувствовала тошноту.

Старик наблюдал за ней с хищным любопытством.

Дара процедила сквозь зубы:

– Кто ты такой?

– Ты сама уже назвала меня по имени, – он положил ложку в котелок и потянулся вправо, чтобы подбросить хвороста в огонь.

Дара попыталась припомнить, как же она назвала незнакомца. Посмотрела исподлобья недоверчиво. Глаза старика блестели лукаво.

– Дедушкой меня кличут, – пояснил он.

– Прямо с детства и кличут?

– Не совсем с детства, но так давно, что я уже забыл все другие имена, – пожал плечами старик. – Вот хоть теперь дожил до лет, когда моё имя чудным людям не кажется, а ты всё равно удивляешься. А тебя за что Дариной нарекли?

– Я тот ещё подарок, – кисло улыбнулась она.

Дедушка засмеялся искренне и весело. Даре понравился его смех, он напомнил о Барсуке. Если бы только она могла оказаться теперь рядом с ним…

Она ждала, что старик наконец расскажет, кто он такой и зачем преследовал её, но он молчал. Дара разглядывала страшную медвежью морду, распахнувшую пасть прямо надо лбом. Мех накидки был старый и местами облезлый, но чистый: дорожил Дедушка своей шубой.

Дара не выдержала молчания и заговорила о том, что её беспокоило:

– Не знаю, зла от тебя ждать или добра, но если ты так легко меня отыскал, то и люди князя должны следовать за мной по пятам. Спасибо за обед, но мне нужно спешить.