Дара осенила себя священным знамением и, кажется, почти поверила в Создателя. Золотой сол молчал, как молчали и старые боги предков. Только духи наблюдали из темноты, сверкая золотыми глазами.

Дара удивилась не на шутку, когда обнаружила у себя в покоях подарки.

– От Великого князя? – уточнила она, разглядывая шапку из лисьего меха.

– Не указано, – ответила Добрава.

Видимо, так Ярополк желал задобрить гостью и загладить вину. Дара хмыкнула, вынула из сундука тёмно-красное платье. Вышивка на нём была такой тонкой, искусной, что трудно было представить, сколько времени ушло у мастерицы на работу.

– Здесь есть и угощения, – Добрава приподняла крышку серебряного ларца.

Внутри лежали разноцветные кусочки неизвестного ей кушанья. Дара с подозрением присмотрелась и взяла один.

Голос Добравы прозвучал надменно:

– Это восточное лакомство из вольных городов, оно очень сладкое и дорогое.

– Что же, купцы из степей до сих пор у нас бывают?

– Торговля и война мало друг друга касаются, – равнодушно пожала плечами служанка.

Дара плотно сжала губы. Она вспомнила спалённое Заречье, тёмную родную избу, забитую испуганными односельчанами, раненого Барсука, своего погибшего отца. Разве можно было об этом забыть? Разве можно было закрыть глаза на бесчинства степняков?

– Ну так пусть другие торгуют, раз у них гордости нет, – фыркнула она. – А я их сладости есть не буду.

Она с презрением швырнула лакомство обратно в ларец. Может, стоило вовсе вернуть подарки Снежному князю? Только даже для лесной ведьмы это непозволительная грубость.

Росло раздражение в груди. Дара вдохнула глубоко. Осталось совсем недолго потерпеть. Нужно было дождаться заката.

– Я устала, иди к себе, – велела она.

– Ты не желаешь отужинать, госпожа?

– Нет, – сердито отрезала Дара.

Она отвернулась к окну, за которым медью отливал город. Добрава недобро покосилась на госпожу, но поклонилась и вышла из покоев.

Стоило двери затвориться, Дара кинулась к ней, прислушалась, ушла ли служанка. Снаружи было тихо.