Как только стало светать, Дара накинула шерстяной платок, пробежала босая по деревянному полу к окну и распахнула ставни. Щурясь в полумраке, она долго выводила буквы на бересте. Ей редко приходилось писать, каждое слово далось с трудом.

«Приходи сегодня в час заката».

Снежный князь ещё мог помочь ей, пусть сам того не желал.

Улыбка не сходила с лица, когда Дара велела Добраве передать бересту Снежному князю.

Всё утро дышало счастьем. Дара села у распахнутого окна расчёсывать волосы и отметила с радостью, что они почти отросли до плеч. Она попыталась заплести две косы, но у неё ничего не вышло. В раздражении шипя, Дара распутала пряди и позволила вернувшейся служанке собрать их в причёску.

– Незамужние девушки не прячут волос, – хмуро самой себе сказала Дара, но Добрава посчитала, что обращались к ней.

– Они и две косы не плетут, не знаю, зачем ты пыталась, госпожа…

– Я всегда раньше так делала! – возразила Дара.

Её слова заставили служанку смутиться.

– Это только для замужних…

Дарина вскинула бровь, пылающим взглядом рассматривая себя в мутном зеркале. Вздохнула, прогнала гнев.

Сегодня. Уже сегодня. Эти слова успокоили и заставили взять себя в руки.

– Я пойду на рассветную службу, после ты не будешь мне нужна до самого вечера, – решительно заявила она, когда Добрава закрепила волосы на затылке и положила на голову серебряный венок из тех, что носили на Благословенных островах. Он крепко обвивал виски, сверкая зеленью изумрудов, и Дара улыбнулась своему отражению.

– Как пожелаешь, госпожа.

Добрава держала в руках лёгкий платок на голову.

– Нет, – Дара раздражённо взмахнула рукой. – Убери. Подай кафтан. Тот, на котором вышит вьюн.

Зелёная дорожка обвивала золотые кайло, украшавшие длинные рукава. Дара знала, что наряд был шит на кого-то другого, но он так шёл ей, как если бы был создан нарочно для лесной ведьмы.

Она невольно залюбовалась своим отражением в зеркале. Когда-то Дара могла смотреть на себя только в мутной воде запруды и носила одну и ту же понёву круглый год. Оказавшись в княжеском дворце, она полюбила одеваться в дорогие ткани и меха и чувствовать себя госпожой, но цена нарядам оказалась слишком высока.

Впервые на службе Дара молилась по-настоящему, впервые просила Создателя о защите и помощи. Она сомневалась, она меняла своё решение каждую лучину и то порывалась бежать из Златоборска, то убеждала себя, что это было невозможно.

– Помоги, дай мне знак, – прошептала она, поклонившись золотому солу. – Я не знаю, что мне делать.