Огромный ящер в клетке будто нарочно высунул длинный язык из клыкастой пасти и угрожающе зашипел на них. Ежи улыбнулся, стараясь ни в коем случае не выдать собственного страха. Веся вцепилась в его руку. Он переплёл их пальцы, погладил её по ладони.

– Нэ бойся, господица, – сверкая белоснежной улыбкой, произнёс чернокожий эпьёс, стоявший у клетки. – Это зовётся уфартиль, – он рукой коснулся железных прутьев, и ящер яростно зашипел уже на него. – Он надожно запэрт и нэ выбэрется на свободу. Но ты всё равно осторожно, нэ зли его. Раньше Змэиные цари отправляли их в бой вперод своэй конницы, и уфартили разрывали всэх врагов царей на мэлкие куски. Но этот не опасэн, пока я не скажу.

Эпьёс зловеще улыбался во весь рот, белые зубы на чёрном лице сверкали пугающе ярко. Веся ещё сильнее сжала руку Ежи, но не сдвинулась с места.

– Если боишься, то давай пойдём дальше, – заботливо предложил Ежи.

Веся не отвела расширенных глаз от ящера, но кивнула. Ежи с облегчением вздохнул и хотел уже увести девушку прочь, но эпьёс остановил:

– Но эта красавица ничто в сравнэнии с чудовищэм, которого я покажу завтра вэчером. Приходите и приводите своих друзэй, если хотите увидеть зверя, на котором Змеиные цари прэжде летали в нэбесах подобно птицам. А сегодня я прийти с мой уфартиль на помолвку госпожа Венцеслава.

Веся застыла на месте, уставившись на эпьёса.

– Пойдём, – поторопил её Ежи, дёрнул за руку и повёл поспешно прочь с торговой площади. Девушка поплелась за ним, оборачиваясь на ящера.

– Мы же придём завтра посмотреть, правда? – с надеждой спросила она. – Мне дома никто не поверит, что эдакие чудовища есть на белом свете…

– Если у меня сегодня вечером ничего не выйдет, то мы завтра никуда не пойдём, – проворчал Ежи. – А если выйдет, то уедем в Гняздец.

– Ой, и вправду, прости.

– Тебе не обязательно езжать со мной. Ты могла бы остаться в Совине.

– Нет. Я должна быть с Милошем, понимаешь?

Она произнесла это с лёгкой грустью, точно не желала покидать Совин.

За седмицу Весняна привыкла к столице и уже не дичилась чужой речи и рдзенского платья. Её манила шумная торговая площадь, уличные певцы, заморские купцы и их диковинные товары, пусть она и жаловалась на запахи и бездомных.

– Не верится, что у этих людей совсем нет родни, – сказала она, когда им в очередной раз повстречался попрошайка. – Как можно остаться совсем без дому? Только рдзенцы могут своих бросить.

– А то в ратиславских городах нет бездомных.

– Я не видела, – насупилась Веся. – Если человек остаётся совсем один без дома и родных, то его родня к себе берёт.

– Ты просто никогда не была в городе.

– Была! С тобой в Старгороде.