– И не говори теперь со мной, – всхлипнула она. – Чуяло моё сердце, что к беде приведёт это всё. Видел бы тебя твой отец. Разве для того он пал на Трёх Холмах? Чтобы ты теперь с ратиславкой якшался? Это они, они его убили.

– Мать, ты что? – повторил Ежи, не зная как её успокоить.

– Не мать я тебе больше, – в сердцах воскликнула Горица. – Доедай что есть и иди подобру-поздорову. Если только Стжежимир сам не велит остаться, а я так бы и вовсе никогда тебя не видела.

Дочка мельника неожиданно резко встала, с грохотом бросила ложку на стол. Та подпрыгнула, прокатилась до самого края и упала на каменный пол. А Веся гордо вскинула голову, откидывая за спину медовую косу.

– Не нужно мне твоих угощений! – воскликнула она. – Раз брезгуешь мной оттого, что я ратиславка. В нашем доме твоего сына приняли как дорогого гостя и ни словом его не обидели, а ты…

Её пухлые губы сердито задрожали, и Ежи понял, что она готова разрыдаться.

– И всё ты неправильно поняла: не нужен мне Ежи, я вовсе и не люблю его и замуж не хочу. Я невеста Милоша, а ты мои слова неверно истолковала. Только я этому даже рада, а то ты бы притворилась и свою подлую душу от меня скрыла, а теперь я тебя насквозь вижу.

И она всё-таки разразилась слезами. Плакать Веся умела навзрыд так, что слёзы крупные, как горох, полились у неё по щекам.

– Может, я и должна с почётом относиться к тебе, раз ты старше и в матери мне годишься, да только нет у меня ни капли к тебе уважения, Горица, коль ты… такая. И в этом доме мне места больше нет!

Она выбежала прочь из кухни. Ежи подскочил на ноги, с осуждением глянув на мать. Лицо Горицы покрылось пунцовыми пятнами.

– Вот же пигалица, – прошипела она. – И ты эту нахалку под родную крышу привёл?

– Хватит, – взмолился Ежи и кинулся следом за Весей.

Он догнал её у самого порога. Девушка уже открыла дверь, когда Ежи схватил её за локоть.

– Подожди! – взмолился он. – Не уходи.

Он посмотрел с таким отчаянием, будто умер бы на месте, если бы Весняна перешагнула через порог.

Девушка отвернулась. Ежи от волнения не мог связать и двух слов. Он едва касался её, боясь упустить и боясь ещё больше испугать. За порогом стояли сумерки, и по улице поднимался туман, почти такой же плотный, что наслали фарадалы. Туман снова пытался отнять Весю у Ежи, и он понял, что если бы она ушла, то уже никогда не обняла бы его, как там, в роще. Она бы никогда не поцеловала его по-настоящему.

– Прости, – прошептал он. – Не знаю, что ты рассказала моей матери, но она неверно всё истолковала. Не вини её, – сбивчиво проговорил Ежи. – Она просто перепугалась, что вот так неожиданно у меня появилась невеста.

– Не поэтому она перепугалась, а потому что я ратиславка, – холодно и отстранённо сказала Веся.

– Просто…

– Она ненавидит меня потому, что я ратиславка, – сердито повторила девушка.