Вдох. Выдох. И снова вдох — длинный, глубокий… Попыталась успокоиться, но куда там — в душе грозовой тучей поднимается злость, мысли сияющими молниями вспыхивают одна за другой!

В глазах — слёзы. Ненавижу себя за слабость, но солёная обжигающая влага без остановки течёт по щекам против воли. С братом что-то случилось. Что-то ужасное — поведение директора приюта не оставило в этом никаких сомнений.

Выщербленная жёсткая скамья, половина которой занимает груда грязного тряпья. Сколько времени нам предстоит провести в камере? День, два? А если всё же предъявят обвинения в сопротивлении стражам правопорядка и отправят в тюрьму?

— Фууу! — возмущённый стон Френсиса разорвал тишину.

Несчастный мажордом с гримасой полного отвращения пытался отчистить шёлковым надушенным платочком свой ботинок от… В общем, вы поняли.

— Присядьте, — кивнула я, пытаясь успокоить не в меру разволновавшегося дворецкого.

— Сесть? Вот…тут?! Ни-за-что!

— Ну, как знаете, — равнодушно пожала я плечами. — Всевышний ведает, сколько нам ещё здесь придётся…

Неожиданно послышался лёгкий перезвон колокольчика, мусор в углу скамьи зашевелился, и показалась голова…гуся. Серый, немного потрёпанный, но вполне себе живой гусь, в тоненьком серебристом ошейнике с капелькой-колокольчиком. Оранжевый клюв крепко связан шнурком.

Гусь подполз ко мне и положил голову на колени. Немного растерявшись, я провела подушечками пальцев по перьям. Бедняга…

— Как же ты сюда попал?

— Мисс Лоури, чего это вы задумали? — предостерегающе спросил толстяк Фрэнсис.

— Помогите развязать шнурок, Фрэнсис! — скомандовала я, пытаясь справиться с тугим узлом.

— Наконец-то!