Диана Бланко – везучая сука. Она не знает, ей так и не довелось узнать, что значит по-настоящему страдать от чужих рук. Теперь, пожалуй, настал момент, когда ей придется это испытать.

Из угла доносился тихий скулеж. Это идиотка Вера все еще дрожит, скорчившись на подмостках. Ее тоже нечего опасаться: она одержима, и если раньше она и кричала, и барабанила в дверь камеры, то только потому, что выполняла инструкции. Контролирует ситуацию она, Клаудия. А все остальные – статисты у нее на службе, манекены, массовка в пьесе, которую она сама и написала, а теперь играет в ней главную роль.

Она повернулась к Диане и увидела, что у той шевелятся губы.

– Слушаю тебя, дорогая, – приободрила ее Клаудия. – Уверена, у тебя много вопросов…

– Ты покончила с собой… Я видела, как ты умирала, сгорала заживо…

Клаудия расхохоталась:

– Воскреснуть на самом деле – это то единственное, чего пока нельзя добиться при помощи маски. Это был спектакль. Ты все время смотрела представление в моем балаганчике. Да и сама ты оказалась прекрасной куклой. Я два года создавала этот спектакль. И ведь неплохо получилось, а?

Говоря, она стала снимать старое платье, вытащенное, без сомнения, из гардеробной поместья. Она дала ему упасть, соскользнув по узким бедрам до самых щиколоток, освободила одну ногу, потом другую. Под платьем обнаружилась маечка на бретельках, задравшаяся мини-юбка, гольфы до колен и туфли на высоких каблуках – все черное. Идеальный костюм для Труда, филии Дианы.

– Конечно, не все я сделала сама. Помогал Падилья, причем бескорыстно. Я им овладела год назад, через несколько месяцев после Нели. Оказалось очень полезным держать в руках нашего директора, Жирафа, – вот это был ход, я тебе доложу. Именно Падилья, например, использовал протоколы для срочных встреч и назначил такую встречу Алваресу в одном укромном местечке – прямо в машине, как раз в тот день, когда ты встречалась с Женсом в «Нулевой зоне». Я поджидала его на заднем сиденье и, как только Алварес оказался в машине, сделала ему Двойственность и запрограммировала удавиться через два дня прямо здесь, в этом самом месте. С ним было просто. Заарканить старика – потруднее. Он, ясное дело, никому не верил. Я уже знала, что он вовсе не погиб на этой треклятой яхте, что он жив, прячется от всех и что у него даже имеются телохранители-наживки. Он боялся меня. Устроить так, чтобы его локализовал Падилья, было все равно что послать ему предупреждение по почте. Но сам же Падилья сказал мне однажды, что ты единственная, кому Женс позволяет с собой контактировать. Мы не знали о ключе «сеньор Пиплз», но я была уверена, что, если его попросишь ты, старикашка выпрыгнет и высунет клювик, где бы он ни прятался. Что правда, то правда, я не могла использовать с тобой маску, чтобы заставить пойти к нему, – Женс ее учуял бы. Старик – матерый волк, скажу я тебе… Так что я использовала твою сестричку. Такой повод, как Наблюдатель, был именно тем, что требовалось: псих из самых мощных, сложный, загадка даже для Женса… Любой хороший сюжет нуждается в зачине. И вот как-то ночью мы с Нели отправились на участок охоты Элисы Монастерио, Вериной подруги, и, когда она проходила мимо нашей машины, я вышла на сцену и прибрала ее к рукам. Спрятала в подвале своего дома и запрограммировала. Полиция когда-нибудь найдет ее труп на дне водохранилища на северо-западе, где она сама и утопилась. Таким образом, поведение Веры должно было показаться тебе более логичным. Гениально, а? Наживки, которые используют наживок в виде добычи, чтобы заловить еще кого-нибудь. Не хуже творения Уильяма.

Сняв замызганное платье, Клаудия взяла паузу, а потом за пять секунд изобразила маску Труда. Использовала она классическую технику Гонилова: повернулась под нужным углом и с нужной скоростью, подобрала руками низ юбки, напрягла мышцы спины, осветив их лучом фонаря, в то же время показав, на долю секунды, ягодицы. Затем повернулась в профиль и изобразила задумчивость. И – финал: лицом ко мне, ноги выпрямлены и расставлены. Маска Труда базируется на резких контрастах: напряженные мышцы и в то же время хрупкость, изящество versus жестокость. Ариэль и Калибан, эти два странных существа в услужении у волшебника Просперо в «Буре», – ее символы: дух воздуха и что-то вроде демона земли. В последнем творении, написанном уже в одиночестве, Шекспир задался целью явить тайные ключи к Труду. И техника Гонилова именно эти контрасты и использовала.

Перекошенное лицо Дианы и то, как она приоткрыла губы, были явным индикатором той силы, с которой маска поразила ее псином.

«На крючке, – подумала Клаудия. – Теперь главное – чтобы не сорвалась». И она продолжила:

– Разумеется, Верой я тоже овладела не без помощи моего ассистента по сценографии, любезного Падильи, который однажды привел ее ко мне. У Веры был код доступа к твоей квартире, и ей не пришлось взламывать дверь, когда тем утром она вошла к тебе. Именно она спрятала куклу в твоем шкафу, а потом занялась установкой жучков и микрокамер в гостиной и спальне – успела до твоего возвращения. Так я начала контролировать все твои движения и звонки. Затем она подралась с тобой, разбила портрет ваших родителей… Все очень реалистично, правда? Признайся. Ты это заглотила. Я знала, что ты попытаешься подцепить Наблюдателя, чтобы спасти сестру, и таким образом подталкивала тебя попросить помощи у Женса. Ты именно так и поступила. Как только я узнала, где живет старикашка, я получила возможность контролировать и его. Узнав о том, что он отправил тебя изображать маски именно сюда, я сделала так, чтобы Алварес появился здесь с утра пораньше и, прежде чем удавиться, расставил манекены с табличками… Затягивать тебя нужно было постепенно, чтобы ты сама связывала одно с другим… Женс создал образ Ренара, добавив такую черту, как привычка оставлять рядом с жертвами повешенных кукол, так? Я решила сделать то же самое. Это было мое послание. «Ренар вернулся» – вот что я хотела сказать. Я воспользовалась символом «Меры за меру» – пьесы о справедливости. Хотела, чтобы Женс обливался по́том и сходил с ума от тоски, прежде чем я до него доберусь. Последние штрихи – это творение мастера, ты должна это признать. Я похитила твою сестру в ту ночь, когда она должна была выйти на охоту, запрограммировав ее так, чтобы она открыла дверь, когда я позвоню по телефону. Потом спряталась у нее на кухне и, когда она вошла, сыграла для нее маску Прошения. Потом приказала ей отключить подкожный чип и забрала ее с собой. Теперь ты должна была подумать, что она – очередная жертва Наблюдателя, чтобы ты еще больше влипла в эту историю. Сначала я держала Веру в подвале своего дома, а потом – здесь. Естественно, следуя моим инструкциям, Падилья подделал результаты компьютерного анализа…

Она замолчала. Почему ей кажется, что Диана слишком часто мигает? Она абсолютно уверена, что та не может соскочить с крючка исключительно усилием воли, но Клаудия слишком хорошо знает, насколько опасна ее бывшая коллега. Она пристально взглянула в глаза Дианы, и хлопанье ресницами прекратилось.

– Что это с тобой, Жирафа? Нервишки пошаливают? Успокойся и «послушай еще немного». – Ей было приятно вспомнить эту фразу Просперо, волшебника из «Бури». – Разве тебе не хочется узнать, как мне удалось «умереть»? Над этим планом я работала почти год, но до лета мне не удавалось найти идеальную девицу. И вот я ее нашла: украинка Олена, работала официанткой в одном из баров Ибицы. «Лени» для друзей, как она мне сама поведала, когда я овладела ею. Ее внешнее сходство со мной было просто поразительно. Я встретилась с ней благодаря объявлению одного липового агентства о кастинге и овладела ею прямо во время пробы. Ее филия – Власть, так что это было не сложно: техника «Комедии ошибок». Затем я использовала особые способности и запрограммировала ее. Инструкции поначалу были простыми: она должна была прилететь в Мадрид, как только я вновь позвоню. Когда ты нашла Алвареса, я позвонила ей, а потом спрятала у себя в подвале. В воскресенье, как раз после твоего визита и всех этих расспросов, я поняла, что настал момент моего «самоубийства». Я позаботилась даже о том, чтобы обеспечить правдоподобное объяснение того, как у меня оказался бензин, – под предлогом старой газонокосилки. Нели всего лишь пришлось ненадолго вывести тебя из комнаты, и – раз! – произошла подмена. Олена впрыгнула через окно в гостиную, а я, секунду назад изображавшая травмированную в результате вернувшихся воспоминаний девушку, покинула сцену тем же путем и ждала снаружи, пока она, одетая и причесанная в точности как я, занималась самосожжением у тебя на глазах. В доме были потемки – по причине моего «нервного срыва», так что обмануть тебя стало еще проще. Я приказала Олене бегать по дому, поджигая все, что можно, ведь я по нескольку дней прятала людей в подвале, а огонь способен уничтожить все следы. Затем я села в машину, где меня уже ждала Вера, и уехала раньше, чем подоспели пожарные. О, не смотри на меня так. Девочка мечтала попробовать себя в качестве актрисы, не так ли? Я дала ей этот шанс. Роль оказалась «искрометной», – прибавила Клаудия с явным удовольствием. – Но необходимой: имея на руках твое свидетельство, а также свидетельство Нели, Падилья не испытал никаких затруднений, когда потребовал выдать тело без вскрытия. Конец истории: Клаудия Кабильдо мертва. И сегодня утром, побывав на мероприятии, заявленном как мои похороны, старик решил, что ему незачем меня бояться, и, поехав домой, даже отпустил телохранителей. Там-то я его и ждала. Мне хватило одной лишь Ауры. Я приказала ему собрать чемодан и сообщить всем, что он отправляется в путешествие. А потом привезла его в поместье и сказала: «Раз уж для тебя такой ценностью всегда были твои блестящие мозги, я доставлю тебе удовольствие при жизни прикоснуться к ним своими руками». – И она расхохоталась, порадовавшись своей удачной фразе. – И он собственными руками разодрал себе лицо. Нарядить его в костюм Леонта и нахлобучить маску пришло мне в голову позже, когда я поняла, что придется вызвать в поместье вас с Мигелем. Я приказала Женсу позвонить тебе. Свою речь он повторял за мной: я говорила, что считала нужным, а он повторял… Честно говоря, Жирафа, финал был задуман другой. Я собиралась лишь убить Женса и твою безмозглую сестричку, а потом исчезнуть – раз, и все. – Она взмахнула рукой. – Вина была бы возложена на тебя, тебя закрыли бы, а я начала бы все сначала на каком-нибудь безлюдном острове, как Просперо. Но из-за твоего своевременного, блестящего замечания о медицинском браслете я поняла, что вы сможете обнаружить Женса еще до того, как я успела бы уехать… Так что ты вынудила меня импровизировать. Говорю же, ты перемудрила, дорогуша. И вот посмотри, чего ты добилась – мне пришлось заняться еще и «твоим» Мигелем. Наконец.

Диана снова заморгала. Теперь она еще и дрожит. Пытается заговорить:

– По… почему… все это?

Клаудии этот вопрос показался крайне глупым.

– Ты хочешь спросить, почему я это сделала? А как тебе такое слово – «месть», Жирафа? Думаю, оно коротковато. Знаешь, меня целый год мутило во сне. Я закрывала глаза и снова видела этих мужиков в масках, которые прикидывались одним и тем же и то лапали меня, то пропускали через мое тело ток, и я просыпалась от позывов рвоты… Не раз и не два в тот год хотела я наложить на себя руки, но мне не дали. Правительство оплатило дом и служанку, но первый был напичкан датчиками слежения, а вторая – бывшая наживка. И я поняла, что лучше продолжать притворяться безумной перед теми немногочисленными визитерами, которые меня навещали, – перед врачами, Падильей, тобой… И вот когда пошел второй год, я решила затеять свою игру. Однажды я завела Нели в единственное место в доме, где не было датчиков, – в ее ванную комнату. И там моментально ею овладела. Я обнаружила, что в результате эксперимента «Ренар» у меня появились новые способности… Начиная с этого момента Нели стала моим главным инструментом. Жаль, что и для нее этот выход оказался последним…

И Клаудия направила фонарик вниз, высветив место возле деревянных подмостков. На первый взгляд могло показаться, что там лежит манекен с раздвинутыми ногами, но в луче света проступили сухожилия на ногах, загорелая кожа, черные как вороново крыло кудри. Лужа крови под головой уже подсохла.