Если до этого я четыре месяца старался избегать приездов, сходя с ума от давящего чувства вины после откровений Алины, которые преследовали меня сутками напролет, то теперь, после Нового года я стремился в этот захолустный городок, чтобы каждую свободную минуту провести с дочкой.

Я в это искренне верил.

И когда исподтишка наблюдал за ее матерью, что-то увлеченно делающей то по дому, то на кухне. И когда зависал на плавном движении кистей, возящихся с продуктами или сервирующих стол. И когда любовался мягкой улыбкой на изогнутых полных губах. И когда следил за походкой на улице, если мы были где-то с Мией. И когда наслаждался тем, как аккуратно и аппетитно она ест или пьет.

Я, вообще, вдруг понял, насколько Алина одухотворена, насколько женственна, как пышет благородством буквально каждая клеточка ее подтянутого тела. Ей чужды веяния нынешнего века, суета и привычка сетовать. Ни разу не услышал ни одной жалобы, ни единого плохого слова в чей-то адрес. Тот случай, когда «моя хата с краю…», то есть, делайте, что хотите, только меня не трогайте. Я в домике. И не сказать, что мы как-то близко общались. Нет. Избегала. Даже проворнее, чем раньше. Но и каких-то отдельных фраз и обсуждений бытовых вопросов хватало, чтобы очароваться…

Поражало, что при всей своей эмоциональной зрелости Аля скована чем-то, будто не позволяет себе дышать полной грудью. И еще…меня бесконечно бесила ее манера одеваться. Я же видел эти ноги… Они достойны того, чтобы их облачать в облегающие брюки, юбки и платья. А не прятать в джинсах и непонятных штанах, сверху прикрыв еще и мешковатыми свитерами. Да, девушка категорически не в моем вкусе, я и не претендую ни на что. Лишь хочу, чтобы стала живее в первую очередь для себя.

Я искренне верил, что во мне есть только одно желание по отношению к ней – исправить то плохое, что было сделано почти шесть лет назад. Мне хотелось поговорить, объяснить, обсудить. И просить. Просить. Бесконечно просить прощения. Потому что, кажется, масштаб содеянного в полной его чудовищной мере я ощущаю только сейчас, узнав поближе эту странную, немного отрешенную от мира девушку, которая никак не заслуживала такой участи. И пусть результатом зверства стала наша Мия, это никак не отнимает моей вины.

Завтра утром снова рейс домой. Хотя…где это – мой дом? Родительский очаг? Квартира в Москве? Или квартира Яны? Или же квартира Алины, потому что там самое ценное в моей жизни – Мия? Когда оглядываюсь на прошедший год, чувствую неимоверную усталость. Мысли о потерянном страннике не просто звучные метафоры, а кривое отражение моей действительности, где я «Фигаро тут, Фигаро там…». Только в отличие от персонажа оперы «Севильский цирюльник» ни черта я не проворный и не расторопный «решала», а вполне реальный среднестатистический мудачина, загнавший себя в угол в результате своих же манипуляций. И все идет от одного – растраченного ориентира внутри…

– Дмитрий Евгеньевич, мое почтение, – коллега Степанов образовывается рядом из ниоткуда и садится на диванчик напротив, – ты чего один? Странно видеть тебя без сопровождения…

Стреляю в него предупреждающим взглядом. Мне не до шуток и разговорчиков о личной жизни. Я всего лишь хотел немного расслабиться и завалиться спать. Для осуществления первого пункта заехал в популярный бар, где и заказал алкоголь. Который медленно потягивал до появления нежеланного собеседника. Выгнать его не могу, конечно, ибо мы в нормальных приятельских отношениях, но кто сказал, что я буду поддерживать светскую беседу?..

Меня ждал сюрприз. Следом за ним к нам подсели две эффектные дамочки, слишком легко одетые для середины февраля. Настолько легко, что в какой-то момент можно заметить бегущую строку «Тр*хни меня», ползущую змейкой по всему периметру обнаженной кожи. Одна прижимается ко мне вплотную и как бы невзначай проходится по бедру, задев при этом на секунду пах.

Ничего не чувствую. Ни-че-го. Увы, да, мужчины – примитивные животные, и при получении сигнала от самки, переключают на нее все свое внимание. Даже если уже давно и глубоко несвободны. Яна была права. И самые любящие ходят налево, что уж говорить об опустившихся ниже плинтуса особях, как я? У меня никогда не возникало желания сохранять кому-либо верность ценой ущемления себя любимого. Первое время с любой девушкой, с которой вступал в отношения, автоматически блюл азы преданности, пока не наступала определенная точка насыщения. Вспомним закон предельной полезности – чем больше пьешь воды, тем меньшую ценность для тебя составляют последние глотки.

Может, прискорбно, но это уже давно неписаная истина – мужчины и женщины по-разному относятся к узам между собой. Первые – как данность. Вторые – с трепетом, как к чему-то сакральному. Да, я себе не отказывал в удовольствии, но всегда был предельно осторожен, не забывая о защите. И только с Яной, стремясь завести ребенка, впервые отказался от контрацептивов. Ну…и с Алиной по известным причинам.

Сейчас, когда ко мне клеится фифа модельной внешности, пусть и «перекроенная» умелыми руками хирургов, подаривших ей уверенность в себе и надменность во взгляде за счет подтянутого овала лица, накаченных губ и груди, да и, возможно, и чего пониже, я по факту должен почувствовать рвение к бою. Это лучший способ снять напряжение после выматывающей рабочей недели. А я окидываю ее изучающим взором, вновь чувствую призыв, прямые прикосновения…и…глухо. Старею, нет отдачи.

– Угостишь чем-нибудь? – соблазнительный шепот у уха, мочки которого касается проворный язычок.

– Угощу, – подтверждаю и откидываюсь на спинку в ожидании дальнейших действий.

Проворно вскакивает, отправившись к барной стойке, и возвращается с двумя коктейлями – про подругу не забыла. Молодец, потому что Степанов славится своей жадной натурой. Вряд ли станет раскошеливаться для них. Да и ко мне подсел, думаю, и с этой целью в том числе. Мне вбивали с детства, что мужик не должен быть скрягой. Похоже, коллегу воспитывали в обратном направлении. И отчего-то мне вдруг становится невыносимо тошно. Четко осознаю, что они испортили мое уединение, и с ними я находиться не хочу. Опускаю руку в карман брюк и вытаскиваю всю наличку, которая у меня есть с собой. Кладу на стол, им еще на несколько порций напитков точно хватит.

– Развлекайтесь.

Встаю, но в следующую секунду внезапно торможу, остановленный женской рукой на моем животе. Степанов хмыкает, занятый своей куклой, но успевающий следить за развитием событий и напротив. Все же, несмотря на приятельские взаимоотношения, я готов признать, что он – тот еще гадкий тип.

– А ты? – спрашивает девушка с надеждой. – Я могу тебя развлечь.