– Да? – я выбирала сказку для чтения перед сном, стоя у полки.
– Это был папа?
Рука замерла на одном из корешков. Не сказать, что я не ждала вопроса. Просто надеялась, что прозвучит он позже.
– Это был папа.
Мия некоторое время переваривала информацию. Я успела присесть на краешек кровати и открыть книгу, когда она прагматично выдала:
– Папа хороший. Очень.
Дочь, как и я, чувствует людей. Она избирательна, и даже во дворе играет не со всеми. Само собой, я стараюсь прививать ей доброту и терпимость, объясняю, что дети разные, надо учиться видеть в них хорошее, делиться игрушками. Но есть случаи, когда Мия категорична, как взрослый человек.
Что я могла ответить на её заявление? Ничего. Кивнула и приступила к произведению. Я тоже знаю, что папа хороший. Но всё равно было страшно.
Потом в течение полутора месяцев он появлялся каждый Божий день. И Мия стала с самого утра ждать и готовиться к его приходу. Радовалась подаркам, среди которых было много полезного и развивающего. Они играли, занимались, что-то разучивали… А я наблюдала. Такое не опишешь словами. Иногда повороты в жизни настолько крутые, что сложно вписаться. И пока не понимаю, я вписалась или нет?..
В конце февраля у него закончился отпуск, Дмитрий уехал, но звонил в свободные минуты, показывал дочери самолет со всех ракурсов, даже кабину… Они щебетали о чем-то своём, будто единый организм. А когда ему удавалось приезжать в свои выходные, для малышки это стало целым праздником. И в таком режиме прошло ещё два с половиной месяца.
Мне некуда деваться от этой реальности. Это обоюдная потребность друг в друге. И сегодня я впервые решилась согласиться на их прогулку вдвоем. Без моего неусыпного контроля. Пора…
– Аль, когда ты мне расскажешь, что между вами произошло? – Лена со всей серьезностью заглядывает мне в глаза, словно дотрагиваясь до раны.
Никогда!
Вот, что хотелось выкрикнуть. Если бы я поведала правду, подруга покрутила бы пальцем у виска и ужаснулась бы, что дочка доверена…насильнику. И сейчас гуляет с ним по городу. Пусть он и отец. Я же, в свою очередь, не смогу ей внятно объяснить перипетии своего сердца, которым и руководствуюсь.
У меня не было любящих родителей. У Мии есть шанс. Я после её рождения чувствую себя такой сильной и всемогущей, что горы готова ради дочери свернуть. Но…отец для девочки – это первый любящий ее мужчина. И эта любовь, эта незримая связь во многом определяет отношение к себе в будущем. Если бы я хотя бы на миг засомневалась в правильности своего решения, ни за что не доверила бы малышку ему. А так…они ведь оба нуждаются в этом. В родственной душе.
– Лен, – возвращаюсь на грешную землю, хмурясь, – нечего рассказывать. Это была короткая пора, мы с ним не должны были встречаться, но так вышло. Я же говорила тебе, что о своей беременности не сообщала, потому что для него она была нежелательной. А теперь, когда Дмитрий познакомился с Мией, поменял свое отношение к данному вопросу.
– Боже мой, что ещё за «Дмитрий»? Ты с мужиком кувыркалась, имей совесть, мать, называй хотя бы Димой.
– Ты неисправима, – отмахиваюсь, смеясь, – не могу пока его так называть, он для меня чужой.
– Знаешь, дорогая, твое отношение к противоположному полу меня всегда смущало. Но это – верх всего! Он – твой бывший любовник и отец вашей дочери! Дмитрий, – пробует на вкус, изображая чопорность, – Дмитрий, голубчик, не изволите ли признать, что мы воспроизвели прекрасное дитя?