– Нет, Диан, не стоит. Одной всё же лучше. Да и потом, меня же отвезут и привезут. В твоем присутствии нет необходимости.

Наша маленькая принцесса. Как же я рада, что хотя бы ты останешься нетронутой и будешь купаться в любви. И пусть так будет всегда – чтоб тебя окружало обожание. Жаль, я не увижу твоего счастливого лица в день свадьбы…

Мысленно я уже прощалась. Было разрывающее в клочья желание обнять её напоследок. И я повиновалась ему. Стиснула в своих объятиях, проговорив:

– Спасибо. Всё будет хорошо.

– Да, конечно! – она немного растерялась, но ответила тем же, прижав к себе. – Хочешь, принесу тебе поесть? Ты со вчерашнего дня только воду и пьешь.

Отрицательно качнув головой, я демонстративно зевнула. Хотела, чтобы сестра ушла. Потому что чувство тоски грозилось вылиться в слезы, которые сейчас некстати. Она тут же встала.

– Ладно, отдыхай, не буду утомлять. Тебе надо восстанавливаться.

Диана бесшумно удалилась.

Я смотрела ей вслед и поражалась себе.

Поверить не могу, что готова отказаться от всего этого – семьи, благополучия, «выгодного» брака… И нырнуть в опасность и неизвестность. Потому что хочу сохранить что? Или кого? Ребенка насильника?..

Или свое право на свободу?..

Этой ночью у меня в распоряжении было достаточно времени, чтобы обдумать, во что превратилась моя жизнь. И кто «виноват». Я стала разменной монетой – а это не особо далеко ушло от прежнего статуса ненужной вещи. И наглядно показало мне, что я не хочу так больше жить. Терпеть рядом человека, который мне противен; подчиняться отцу, который меня ни во что не ставит; проживать дни, которые наполнены тем, что мне чуждо…

Вырваться. Я хочу вырваться из трясины. Никогда не вписывалась во всё это, являясь белой вороной. И была настоящей терпилой.

Действительно вздремнув, я вздрогнула, когда в спальню вошли. Это оказалась мама с подносом, что несказанно удивляло. Обычно, нежность и заботу ко мне проявляла Лима. Иногда мне казалось, что она и есть моя мать, у нас даже цвет кожи был схожий.

– Многих это поражало, но во все беременности меня спасала курага и цитрусовый чай. Возможно, гены взыграют хотя бы в этом случае, и тебе тоже поможет?

Я застыла, глядя на то, как она опускает чашку на прикроватную тумбочку, а следом помещает блюдце с сухофруктом.

Откуда?! Как поняла?! Не мог отец сообщить об этом! Не мог! Он её ни во что не ставит!

– Ты вернулась другой, Алмаст, – мама подкатила рабочее кресло и изящно опустилась в него, одарив пронзительным прямым взором, – я, безусловно, плохая мать, но…женщина, родившая троих детей. Ты воротила нос при виде большинства продуктов, а также морщилась от случайных прикосновений к груди. Допускаю, что и сама не осознавала этих действий, но со стороны всё прекрасно отмечается, если занять пост наблюдателя в течение прошедших недель.

Я пребывала в шоке. Она же, спокойно пододвинув ко мне чай, кивком велела выпить. На автомате взяв в руки тонкий фарфор, действительно пригубила, потеряв дар речи.

– Я хочу, чтобы ты исчезла. Навсегда.