– Бл*дь, – стонет так отчаянно и протяжно, что я непроизвольно проникаюсь этими вибрациями, – Алина, ты серьезно даже…нецелованная?
– Уже нет. Ты старательный, всё мне обламываешь.
В воцарившейся тишине отчетливо слышится тяжелое мужское дыхание, да и лбы ходят ходуном из-за его напряженных движений. Я же, наоборот, очень расслаблена и довольна. Мне, наверное, никогда не было так хорошо.
– Малыш, откуда же ты такая взялась, – нежный шепот обволакивает, кутает, будто я лежу в ворохе подушек. – Как же я хочу все исправить…
Открываю глаза, чтобы поймать васильковый экстаз напротив. Мне кажется, часть алкогольных паров покидает тело тут же. Я заметно трезвею. Но повышается иной градус… Горло мгновенно перехватывает от наполненности мужского взгляда. Постепенно его зрачки увеличиваются, и теперь я смотрю в темную бездну, окаймленную тонкой синевой. Куда делась лазурь? Даже пугает.
– Аля, Господи! – рык у самого рта, так, что я ловлю его невозможно обжигающее дыхание. – Ты представляешь, что творишь со мной? Я просто о*уел, когда увидел тебя в этом платье, весь вечер думал о том, как идеально будут смотреться твои потрясающие ноги на моей спине. Ты меня с ума сводишь! Твой запах въелся под кожу. Он повсюду. Вплелся в ДНК, отравил… Ты везде! И я уже не понимаю, это ты часть меня, или же я – ничтожная крупинка твоей необъятной сущности, к которой тянется, тянется и тянется когда-то отщепившийся кусочек. Будто несовместимым полюсом магнита, поэтому никогда не достигает пункта назначения…
– Дима… – опешила от непривычно пошлых откровений.
– Я, сука, долбанный псих! Я всё понимаю! Знаю, как виноват, недостоин тебя, не достигну этой планки… Но продолжаю биться головой об стенку, ты же мне нужнее, чем наркоману доза! Мое наказание, на которое я сам и подписался…
– Я не хочу быть наказанием, – вырывается растерянно.
– А кем, малыш, кем ты хочешь быть? – обхватывает ладонями мое лицо, требуя сосредоточенности и осознанности.
Только сейчас до меня доходит, что я сижу на стойке, а он вклинился между моих бедер, заставляя расползтись полы халата. Судорожно хватаю руками ткань, чтобы не оголяться еще больше. Кажется, действительно немного протрезвела. Пауза длится неприлично долго. Потому что я окунаюсь в него, вот в этого бесстыжего мужчину, думая о том, скольких же подкосило лишь от одного такого сражающего взора?
Каково было бы поцеловать его в свои пятнадцать? Самый целовабельный возраст. На что я потратила эти годы? Пока копалась в учебниках, научных фильмах, делилась открытиями с братом, вела посредственную жизнь заурядного синего чулка, взращенного на почве строгости, ограниченности и недолюбленности, скольких уже успел к этому моменту завоевать такой красавец?
И то, чему Дима посвящал свои ночи, было закрытым на замок сундучком глубоко внутри меня. Приличные девочки не думают о близости с парнем. Приличные девочки славят свою фамилию. Сейчас смешно, но тогда, в пятнадцать, лишь от гипотетической мысли, что меня к себе притянет объект мечтаний, то есть, Гарик, сердце трепыхалось птицей, я взволнованно дышала и затем стыдилась своих потаенных желаний. А когда у них с Размиком начался активный период полового созревания, я этот сундучок скинула за борт, понимая, что после всех этих красавиц
И дело не в низкой самооценке, это и так было неотъемлемой частью меня. Дело в моем складе ума и умении принимать действительность.
А потом мне просто хватало рассказов подружек и чтения романов. В самые тоскливые периоды жизни я прибегала к тяжелой артиллерии – женскому роману. И так реалистично пропускала через себя то, что происходит с героями, что, казалось, сама это пережила. И отпускало. Всё равно мой отец никогда бы не одобрил моего выбора. Кроме Гарика, конечно, а Гарик…впрочем, я так и не поняла, насколько правдивы признания в том, что я ему нравилась и нравлюсь.
А сейчас, глядя прямо в океан с его различными оттенками в зависимости от глубины дна, я четко понимаю, что пропустила какой-то нереально важный период тогда, в свой пятнадцать. А потом и в двадцать. И дальше.
Может, я и хочу что-то восполнить, но это уже совсем не честно. И не будет правдоподобно…
Дима что-то читает в моих глазах такое, что заставляет его обреченно вздохнуть и отпустить меня.
– Лучше мне уйти, ты пьяна…это подло с моей стороны.
Отходит на шаг и разворачивается к выходу.