— Ну же! Решайся! — потребовала она, и я удивился, вдруг заметив, что ее голос не тонет в общем гуле. — Ты же веришь в чудеса?

Мне было восемнадцать. Верил ли я в чудеса?.. Я не знал, что ей ответить.

— Ты смешной, — сказала девушка и, видя мое замешательство, снова залилась смехом — звонким, заразительным, но каким-то колючим и холодным. Такой смех никому ничего хорошего предвещать не может.

— Хельга, прекрати! — послышался вдруг еще один голос. Из толпы вынырнул белокурый мальчишка в крохотных очках на переносице. Он схватил девушку за край накидки. — Я признаю, я был не прав! Пожалуйста, не трогай его!

Девушка повернула голову и лениво спросила:

— А кто его трогает? Ты посмотри, как он далеко от меня! Я даже рукой не дотянусь!

Девушка снова посмотрела на меня и задорно подмигнула.

— Хельга, пожалуйста, пойдем, — попросил парень. На его лице отражалась сильная тревога. Девушка пожала плечами, стала поворачиваться и вдруг, дернувшись назад, взмахнула рукой — в воздухе мелькнула узкая острая ладошка. Сердце у меня рухнуло в пятки, тысяча мыслей пронеслась в голове, но… ничего не произошло.

— Еще увидимся! — попросту крикнула девушка. В следующий миг она растаяла в толпе вместе со своим спутником, будто бы их и не бывало. Я в недоумении смотрел на то самое место, с которого буквально стерло странных незнакомцев, и не сразу заметил, что Руна уже давно дергает меня за рукав.

— Рик, мне надоело! Пойдем! А то на костер опоздаем!

— Да, — ответил я и словно со стороны услышал свой собственный голос: он звучал с непривычной хрипотцой. — Да, конечно.

Идя вместе с Руной по улице, я то и дело оглядывался, высматривая белокурую парочку. Но та больше не показывалась. В конце концов я заставил себя прекратить думать о них. Какая разница?.. Не мое дело. Не тронули — и слава богам.

Костер был, как всегда, великолепен. Конечно, его оцепили перед тем, как поджечь, но потом сам жар огня, взметнувшегося выше крыш, заставил собравшихся отпрянуть. Толстая наледь на площади быстро протаяла до камней. Рыжие лоскуты пламени хлестали о небо, заставляя звезды бледнеть и меркнуть. Рев пламени заглушал разговоры, лишь громкие крики восторгов прорывались через него.

Руна купила у торговки пару яблок, печенных с сахаром, и одно вручила мне. А когда костер, прогорая, стал оседать и толпа начала расходиться, я пошел провожать Руну до дома. Руна даже не говорила об этом — так было заведено, так было всегда. Мы болтали о всякой ерунде, Руна веселилась.

— Может быть, зайдешь? — спросила она, стоя под окнами роскошного городского особняка. — Отец будет рад тебя видеть.

Я лишь покачал головой. Да, ее отец будет рад меня видеть, он хорошо ко мне относится, даже помогает с тех пор, как мы с матерью остались одни. Но в этом есть что-то неправильное. Он снова станет говорить о том, как это было бы здорово, если бы со временем я стал одним из его управляющих. Но ведь этого никогда не будет. И Руна… Как бы близко и долго мы ни дружили, эта девушка никогда не станет моей невестой. Нечего даже рассчитывать.

— Прости, я лучше пойду домой. Не хочу, чтобы мама беспокоилась. Если я понадоблюсь тебе, дай только знать.

— Конечно, ты мне понадобишься! Я собираюсь послезавтра на конную прогулку в холмы. Ты ведь поедешь со мной? Если не поедешь, отец отправит со мной своего противного компаньона, тогда я лучше останусь дома. Ну, что, поедешь?

— Поеду.

— Вот и славненько! Тогда я жду тебя послезавтра к полудню.