– Персидский, арабский и еврейский. – В его голосе я не слышал ни злости, ни страха. Или он уже смирился с судьбой, или же надеялся на счастливую ее перемену. – Греческий с латынью – тоже, – добавил.
– Ну-ну, – сказал я с непритворным удивлением. – Вы выдающийся человек, господин Фрагенштайн. Не просто удачливый купец, но еще и ученый, а к тому же – знаток тайных искусств.
Наверное, он не ожидал, что инквизитор станет рассыпаться в комплиментах, поскольку взглянул на меня с удивлением. А чего ожидал? Что я с криком начну кадить в комнате, окроплять все вокруг святой водой и читать молитвы?
– Поясните мне, если не трудно, какова была цель всего этого? – повел я рукой.
– Я нашел заклинание, которое могло возвратить Паулину, – сказал он. – Было только одно условие…
– Жизнь ее убийцы, – договорил я за него.
– Именно!
– Потому-то вы и не позволяли Захарии умереть, – кивнул я. – Хотели в должное время принести в жертву. Издевались над ним, но следили, чтобы издевательства не повлекли за собой смерть.
– Конечно! И теперь я кое-что вам скажу, господин Маддердин. – Он глянул на меня лихорадочно. – Позвольте мне завершить обряд. Что вам за дело до сына какого-то купчишки? Сколько он вам заплатит? Я дам вдесятеро! Стократ больше, если того пожелаете. Отдам вам все, что имею. Все, что у меня есть. Сами эти книги стоят много, а есть у меня еще и золото, и недвижимость… Если будет необходимо, отец…
Я оборвал его, подняв ладонь.
– Это лишь тлен, – сказал. – Ничего не стоящий, как и ваша жизнь… Черные плащи не предают, господин Фрагенштайн.
Должен, впрочем, признаться, что удивился глубине его чувств. Он готов был отдать мне все, чем обладал, лишь бы воскресить любимую. Однако это вот «все» означало теперь очень и очень мало. Но в том не было уже его вины.
Многие ли инквизиторы на моем месте воспользовались бы таким щедрым предложением? Не знаю, хотя надеюсь, что немногие, а быть может, и никто. Однако и среди нас встречаются козлища, что больше ценят тленные радости, нежели святые принципы веры. Но как я мог заключить союз с чернокнижником, а затем славить Господа теми же устами, которые согласились на такой подлый торг?
Гриффо потянулся к голенищу сапога. Не слишком быстро. Точным пинком я выбил стилет, когда Фрагенштайн уже готов был воткнуть его в свою грудь.
– Даже умереть не даете! – взревел он и снова скорчился в углу.
– Дадим, – невозмутимо пообещал я. – Но лишь когда сами этого пожелаем.
– Мордимер Маддердин, инквизитор? – спросил вставший на дороге человек.
– А кто спрашивает?
Без слов он вытащил из-за пазухи документы и подал мне. Я же внимательно прочел те бумаги. Мужчина имел ни много ни мало охранные грамоты, подписанные аббатом монастыря Амшилас – человеком, о котором говаривали, что он более силен, чем папа, кардиналы и епископы, вместе взятые. Именно в подземельях Амшиласа допрашивали самых закоренелых и опасных отступников, именно там собирали и изучали тысячи запретных книг.
Я проверил печати и подписи. Они казались аутентичными, а поскольку нас, выпускников Академии Инкивизиториума, учили распознавать фальшивки, я почти не сомневался в их подлинности.