Ни для кого не было тайной, что у отца огромное состояние, но похитители не потребовали выкуп, а потому все казалось бессмысленным. По какой причине можно было похитить дочь Алехандро Кортеса?

После душа Люпита принесла горячий суп и тушеное мясо с печеным картофелем. Я не осознавала, насколько проголодалась, пока аромат вкуснейшей домашней еды не защекотал ноздри. Поужинала в постели с включенным ради фона телевизором, но не обращала на него внимания: тысяча вещей вертелись в голове, одна страшнее другой. Лиам закидал миллионами сообщений. Перезвонила ему, чтобы успокоить.

– Когда твой отец позвонил, я чуть с ума не сошел! – воскликнул он, совершенно взвинченный. – Он думал, я как-то причастен к твоему исчезновению. Боже, Марфиль, я тут с ума сходил от тревоги.

– Не принимай его слова близко к сердцу. Просто вместе с Тами ты один из немногих друзей, о которых я рассказывала семье.

Лиам жаждал узнать все, но меньше всего на свете хотелось сейчас вновь прокручивать в голове обрывки воспоминаний. Я ужасно устала, веки слипались, но хуже всего было другое: несмотря на то, что была в безопасности родного дома, страх не отступал.

– Не волнуйся, поговорим, когда вернешься в Нью-Йорк.

Как, черт возьми, меня перевезли из Нью-Йорка в Новый Орлеан за такое короткое время?

Больше не могла об этом думать, глаза невольно закрылись, и я провалилась в глубокий, но беспокойный сон.

Утро приветствовало грозовыми тучами, как будто небеса отражали настроение. Я выглянула в окно, чтобы полюбоваться на просторы сверкающей зелени, что окружали особняк. Всегда нравилось возвращаться домой; осознание того, что именно мама превратила огромный и в некотором смысле претенциозный особняк в уютное и по-настоящему домашнее место, наполняло сердце теплотой.

Быстро натянула легинсы и толстовку и спустилась позавтракать, одновременно ища в мобильнике ближайший рейс в Нью-Йорк. Не могла больше пропускать занятия. К тому же нужно было поговорить с профессором микроэкономики и упросить разрешить пересдать пропущенный зачет. Знаю, больше должно было беспокоить то, что произошло несколькими часами ранее, но я была не в состоянии вспомнить ничего, кроме испуга, и не могла бояться того, что не имело четкого образа.

Когда зашла на кухню, увидела Люпиту, чистящую картофель. В комнате витал запах свежесваренного кофе, а это означало, что отец дома. Никогда не встречала человека, настолько пристрастившегося к кофеину. Я не унаследовала его любовь к этому темному ароматному напитку, предпочитая теплое молоко с медом на завтрак. Люпита, заметив меня, улыбнулась, и, прежде чем успела сосчитать до десяти, завтрак уже был передо мной.

– Солнышко, отец просил, чтобы ты зашла к нему после завтрака.

Я кивнула, отправив в рот ложку мюсли. Быстро позавтракала. Поблагодарив Люпиту, вышла из кухни и по толстому персидскому ковру пересекла гостиную, мимо кожаных диванов цвета темного шоколада, шестидесятидюймового телевизора и огромного длинного стола, за которым собирались по праздникам: в Рождество, мой день рождения, день рождения Габриэллы, если она не проводила его со своей мамой, или в День благодарения.

Чтобы попасть в кабинет отца, нужно было пройти по длинному коридору, который ненавидела всей душой, так как на его стенах висели всевозможные чучела животных. Отец был заядлым охотником и тратил огромные деньги, отправляясь в самые отдаленные уголки мира в поисках уникальных животных, которых убивал и превращал в зловещие настенные украшения.

Все еще помню, как однажды он взял меня с собой. И не только принудил убить оленя, но и «крестил», окропив кровью животного с головы до пят. Он и его друзья разразились смехом, когда я заплакала. До сих пор снятся кошмары о том дне.

Мы с сестрой обожали животных, и то, что отец охотился на них просто забавы ради, вызывало отвращение.

Я постучала в дверь, прежде чем войти. Отца застала за огромным письменным столом, а напротив него сидел Логан Прайс. Логан был начальником службы безопасности сколько себя помню. Всякий раз, когда отец куда-то уезжал, Логан сопровождал его. Это было настолько естественным, что я никогда не задавалась вопросом, от каких именно опасностей он должен защищать. Отец, колумбиец по происхождению, был миллиардером, эмигрировавшим в Соединенные Штаты в возрасте всего двадцати лет. Он был выдающимся человеком, сколотившим состояние практически на пустом месте. Купил землю в то время, когда цены были низкими, и возделывал виноградники, которые и по сей день обеспечивают большую часть юга страны. Также разводил лошадей и дружил с президентом Колумбии, с которым вел долгие беседы, покуривая сигару перед внушительного размера камином.

Алехандро Кортес был успешным человеком, но очень скрытным, и не заводил разговор со мной или Габриэллой о работе или бесконечных поездках. Он завоевал сердце моей матери во время пребывания в России. Они поженились спустя месяц после знакомства, а через полтора года родилась я. Над камином в кабинете висела ее фотография в рамке. Полина Козлова была невероятной красавицей: высокие скулы, пухлые, соблазнительные губы, золотистые локоны и большие изумрудные глаза. Я – почти точная ее копия, только волосы черные, как у отца. Всякий раз, когда смотрела на фотографию, чувствовала, как что-то колет в груди. Ненавидела, что от мамы осталось лишь одно воспоминание. Воспоминание о том, как она лежала в луже собственной крови: неподвижное тело, остекленевший взгляд, голова повернута ко мне, будто я была единственной, кого она хотела увидеть перед смертью…

Логан повернулся ко мне, когда я закрыла за собой дверь. Встал и, поприветствовав коротким: «Доброе утро, сеньорита Кортес», пододвинув стул, чтобы могла сесть.

Отец оперся локтями о стол и серьезно посмотрел на меня.