— Вчера я почувствовал запах истинной.

— Рада за тебя. Я здесь при чем?

Малин наклонился, не дотрагиваясь. Провел носом вдоль шеи, шумно втягивая воздух. Разгоняя по телу с ума сводящие импульсы.

— Я почти не чувствую твой запах.

— Насморк? Сочувствую.

Он усмехнулся мне прямо в шею.

Будь ты трижды проклят! Вместе с истинностью.

— У всех, кто вчера находился рядом, иной запах, и только ты вызываешь вопросы, — Малин задержал нос над волосами, а после заглянул в глаза.

Теперь в них была не безразличность. В них таилась злость.

— Ты мне лжешь?

Конечно! И буду лгать. Всеми возможными способами, лишь бы ты не понял, что я твоя истинная.

— Нет, — дернула рукава пиджака наверх, оголяя кисти обеих рук. Протянула к нему запястьями кверху, — разрешаю облизать, если поможет.

Взгляд прожег недовольством.

Горячие пальцы обхватили руки. Касание обожгло, подкинуло дров во внутренний пожар. Закусила губу изнутри.

Держать лицо. Держать! Под пристальным вниманием это делать очень, очень сложно.

Кончик носа Малина задел тонкую кожу запястья, пуская дрожь по телу.

Рваный выдох вылетел через нос. По языку растекся металлический привкус. Прокусила губу до крови, лишь бы случайно не обронить непреднамеренный стон. Нежеланный.

Сглотнула, давая себе мысленных подзатыльников.

— Все? Или дать другие места понюхать?

Издевку в голосе Малин игнорировать не стал. Дернул за запястья сперва на себя, а после снова впечатал в дерево.