Ли проскрипел что-то неразборчивое, обращаясь к проводнику. Тот молча дернул за ничем не примечательный прут в узоре ворот, и часть решетчатой конструкции хитро сместилась, открывая узкий лаз. Оставалось порадоваться, что никто из их четверки не мог похвастаться двухметровым ростом и богатырскими пропорциями… Путники один за другим перебрались на ту сторону и замерли, пораженно глядя на титаническое строение посреди площади, запертой в коробке стен.

Это несомненно был храм. Только в эти памятники архитектуры разумные вкладывают столько физических и умственных усилий, выжимая себя полностью во славу своих богов. Серые каменные шпили рвались к небу, венчая зубчатой короной ступенчатое пирамидообразное здание, щедро украшенное барельефами, статуями, резьбой по камню и инкрустациями из металла, искусно сплетенными в единый образ. Храм поражал, подавлял, пугал и воодушевлял, причем делал все и сразу с одинаковой интенсивностью. Кроме того, прояснился еще один момент — именно храм являлся источником того самого «эффекта незримого присутствия», ощущения, что тебе в спину упирается тяжелый недружелюбный взгляд, своим давлением пригибая к земле.

Проводник остался снаружи — закрыв лаз за их спинами, он благополучно отправился по своим делам. Тем не менее, долго стоять с открытыми ртами пришельцам не позволили — из одной из бесчисленных дверей на первом ярусе храма показался еще один абориген, одетый в длинную черную тунику, с резной деревянной маской на лице. Маска с абсолютной точностью воспроизводила черты лица типичного местного обитателя — вплоть до морщинок в углах глаз и сложенных в недружелюбной гримасе губ. Служитель храма взмахнул рукой, призывая их следовать за собой, и скрылся.

За неприметной дверью оказался узкий коридор, прямой как стрела и ведущий прямо в сердце гигантского здания. Стены коридора были сплошь покрыты сложным резным орнаментом, местами прерываемым барельефами, изображающими некие сцены не то из истории, не то из мифологии серокожих. Сказать точнее было нельзя из-за довольно своеобразной манеры изображения, характерной не то для внутрихрамового убранства, не то для всей живописи времен построения храма в целом. На этих барельефах бесчисленные орды медноголовых коротышек совершали что-то несомненно исторически важное, кружась в сложных построениях вокруг исполинской на их фоне фигуры без лица, замершей в центре каждого барельефа. Тела коротышек были намечены весьма схематически, в отличие от их лиц — каждое из них было тщательно, вплоть до каждой черточки вычеканено на кусочке меди, искусно врощенном в камень.

Осмотреть барельефы как следует также не удалось — служитель успел убежать далеко вперед, и им приходилось почти бежать, чтобы не потерять его спину в местном сумраке, рассеиваемом лишь светом редких факелов на стенах.

По пути им навстречу попалось еще несколько служителей — в точно таких же туниках и масках. Они прижимались к стене, молча пропуская чужаков, и не проявляли к ним никакого интереса. При них не было никакого оружия, и никакой агрессии они тоже не проявляли, но… рядом с ними ощущалось вполне определенное напряжение — напряжение готового к атаке воина. Кажется, слуги безымянного бога были куда опаснее, чем старались показать.

Коридор все тянулся и тянулся вперед — они шли уже уйму времени и по ощущениям должны были пройти храм насквозь, но, кажется, с пространством внутри него что-то было определенно не так.

Проводник неожиданно остановился посреди коридора, дождался приближения путников и кивнул на боковой проход, который совершенно терялся в тенях. Не зная о его существовании, можно было совершенно спокойно пройти мимо.

Проход вел в небольшую квадратную комнату, в которой не было ничего кроме каменного выступа на высоте метра по периметру всего помещения. Он, судя по всему, должен был служить заменой всей мебели и являл собой истинное воплощение идей аскетизма и минимализма.

— Кажется, они не слишком-то нам рады, — сообщил Ал, с сомнением трогая холодное каменное сиденье.

— Ты думаешь, что сами они живут в лучших условиях? — Ли спокойно уселся и сложил руки на груди, приготовившись ждать сколько потребуется. — Эти ребята, по-твоему, похожи на любителей пуховых перин и позолоченных кресел?

— Эти ребята похожи на полных психов, — Алкегон подтянул под себя ноги и сложил их крест-накрест, пытаясь усесться поудобнее.

— Они служители бога, — пожал плечами Ли. — А те редко сохраняют разум в норме достаточно долго… В том понимании нормы, которое распространено среди смертных. Сила бога очень быстро изменяет их под себя, превращая в свои послушные инструменты. Это примерно как ты остругал бы занозистую рукоятку молотка.

— Ты вроде говорил, что у них нет жрецов? — спросил Артем, подозрительно оглядывая коморку. Его смущало отсутствие швов — создавалось ощущение, что ее вырезали целиком из одного цельного куска камня. Сложно представить себе количество времени и усилий ушедших на это. Результат явно этим усилиям не соответствовал — судя по слою пыли, каморку не так часто использовали.

— Я же говорю — они служители, а не жрецы.

— И в чем разница?

— Жрецы — это те, кто общаются с высшей сущностью, получают от нее силу и выполняют ее волю. Эти же ребята просто из года в год выполняют доставшиеся им по наследству ритуалы, не получая в ответ абсолютно ничего.

— И зачем же они это делают?

— Сложно сказать. Их предки так делали, их самих с младенчества готовили к такой жизни. Вероятно, для них самих во всем этом и есть какой-то смысл. Может быть, сохранилась какая-то информация, позволяющая им надеяться со временем восстановить контакт с божеством. А может, все это бессмысленно и они впустую тратят свои жизни — кто знает?

— Я же говорю — полные психи. Я бы ни за что не согласился просидеть всю жизнь в такой коробке, особенно если это все на самом деле никому не нужно. — Алкегон откинулся на стену и прикрыл глаза, демонстрируя отсутствие интереса к местным делам.