— Выпьете со мной?

Прагер поколебался:

— Только быстро, если вы не против. У меня встреча.

— С Бергером? — Мендоса кивнул бармену, тот безмолвно налил бренди в два бокала. — Когда он отчаливает в Рио? Утром?

— Думаю, да.

Прагер потягивал бренди, понимая, что находится теперь на опасной почве. Ему было пятьдесят пять, помощник консула германского посольства в Рио до августа 1942 года, когда бразильцы, разъяренные торпедированием немецкими подлодками нескольких торговых судов, объявили войну Германии. Не более, чем жест, но это вызвало проблему, что делать с лицами немецкой национальности — в частности, со все возрастающим числом моряков Кригсмарине, оказавшихся на берегах Бразилии.

Прагер, пробывший в стране двадцать лет и принятый в высоких сферах, был оставлен справляться со всем этим. Так как, кроме всего прочего, между Бразилией и Германией лежало пять тысяч миль океана, то не было нужды устраивать дорогие лагеря для интернированных. Бразильское правительство довольствовалось ежемесячными отчетами, которые он представлял о своих гражданах. Пока они где-нибудь работали и ни во что не вмешивались, все были счастливы.

Мендоса сказал:

— Я начальник этой гавани уже два года и большую часть этого времени «Дойчланд» приходила регулярно. Скажем, раз в два месяца.

— Да?

— На судне такого размера обычно есть капитан, помощник, боцман, примерно шесть матросов и кок.

— Верно.

Мендоса задумчиво глотнул немного вина:

— У меня информация, что команда Бергера в этом рейсе что-то около двадцати человек.

Он дружелюбно улыбнулся, но глаза на толстом лице глядели остро. Прагер осторожно сказал:

— В Рио много немецких моряков.

— И каждый день становится все больше. Война, мой друг, для вас идет неважно.

— Бергер, наверное, хочет многим дать работу.

Мендоса счастливо улыбнулся:

— Ну конечно. Это объяснение мне не приходило в голову. Но не буду вас задерживать. Может, найдется время еще глотнуть завтра?