Малыш побежал к матери, и Агнес взяла Шагги на руки. Она закружилась с ним под звуки статических разрядов от его нейлоновой пижамки, радуясь тому, что наконец-то ей есть с кем потанцевать.

Кэтрин словно и не заметила, что женщины сидели за столом полуобнаженные. Она порыскала взглядом по останкам рыбного ужина. Предпочитала она самые маленькие коричневые ломтики, изогнутые шкурки, пережаренные в горячем жире до хруста.

Лиззи провела рукой по бедру Кэтрин. Все во внучке казалось ей каким-то неполноценным, неженственным. Кэтрин в семнадцать лет была долговязой, похожей на мальчишку, с прямыми, как проволока, волосами до пояса и с полным отсутствием каких-либо намеков на плавные линии в фигуре. Юбки в обтяжку казались ей сплошным разочарованием. У Лиззи была рассеянная привычка поглаживать бедро внучки, словно это могло вдруг вызвать к жизни некую скрытую в ней женственность. Кэтрин привычным движением оттолкнула хлопотливую руку Лиззи.

– Ну-ка! – сказала Лиззи. – Расскажи-ка им о потрясающей работе, на которую ты устроилась в городе. – Она не сделала паузы, чтобы дать возможность говорить внучке, а сама обратилась к женщинам. – Я ужасно горжусь. Помощница директора. Все равно что сама стала боссом, так?

– Бабушка!

Лиззи показала на Агнес.

– Так-то вот! Она думала, что смазливая мордашка поможет ей. Слава случке, хоть у кого-то есть мозги. – Лиззи быстро перекрестилась. – Я с радостью на исповеди попрошу прощения за хвастовство.

– И ругань, – сказала Кэтрин.

Нэн Фланнигэн не отрывала глаз от карт.

– Теперь, когда ты пошла работать, детка, первым делом нужно открыть два счета в банке. Один – тратить на мужика, когда он у тебя появится. Другой – для себя. Только никогда не говори об этом своему трахарю.

Все женщины оценили мудрость Нэн согласным поддакиванием.

– Значит, птичка, с учебой покончено? – спросила Рини.

Кэтрин украдкой посмотрела на мать.

– Да. Хватит – находилась в школу. Нам деньги нужны.

– Ай-ай, мир теперича в таком состоянии, что тебе придется кормить любого мужика, какого найдешь.

У всех женщин дома были мужчины. Без хорошей работы они прирастали к диванам.

Нэн снова стала терять терпение. Она сцепила свои потрескавшиеся руки.

– Слышь, Кэтрин. Я тебя люблю, птичка. – Голос ее звучал неискренне. – Когда станешь нашим первым шотландским юным космонавтом, я, можешь не сомневаться, соберу тебе сэндвичей в дорогу. А пока… – Она показала на карты, потом на дверь. – Иди отсюда в жопу.

Кэтрин подошла к матери и неохотно сняла Шагги с ее бедра. Братишка был очарован пластиковым ползунком на бретельке материнского бюстгальтера.

– Наш Александр дома? – спросила Агнес.