Хотя Женевьева не боялась солнечного света, как Истинно Мертвые, ее начала одолевать усталость. Стоял ясный осенний день, небо было чистым, и солнце просвечивало сквозь кроны высоких деревьев, утомляя вампиршу. Ее глаза слезились, и девушка не раз пожалела, что у нее нет очков с закопченными стеклами, которые она обычно носила днем. Очки, как и все прочие вещи, остались в гостинице «Восточная стена». Напряжение измотало ее, и она уже не могла бежать впереди наемника с прежней легкостью. Вукотич тоже устал, и беглецы вынуждены были поддерживать друг друга. Цепь тоже причиняла им массу неудобств.

Вукотич был человеком нетерпимым, к тому же он инстинктивно недолюбливал вампиров. Ничего особенного в этом не было. Вульфрик, который с удовольствием использовал ее во благо Империи, вел себя точно так же. Он не возражал, когда она рисковала жизнью во славу Ульрика, однако никогда не пригласил бы ее за свой стол, не позволил бы ей пойти в кофейню со своим сыном и не позвал бы ее в свой храм. Женевьева более шестисот лет скиталась с места на место, ускользая от злобных убийц, размахивающих деревянными кольями, пропахших чесноком и вооруженных серебряными ножами. Почти все они были мертвы, превратившись в прах за долгие годы. Однако девушку это мало утешало.

Лес поредел. День клонился к вечеру. Чувства вампирши обострились, а ее силы вернулись к ней, и теперь она поддерживала Вукотича, таща его вперед. Испытав прилив сил, она снова почувствовала красную жажду. Ее зубы ранили десны, когда она шевелила челюстью, а рот наполнился слюной с кровавыми прожилками. Скоро она должна будет поесть.

Женевьева слышала, как бьётся сердце Вукотича, чувствовала, как мощно и ровно циркулирует его кровь. Его неприязнь добавит некоторую остроту этому акту… Но пока ее состояние не было столь отчаянным, чтобы она стала пить кровь партнера против его воли.

Вот уже несколько миль, как лес изменился. Появились пеньки, носившие отчетливые отметины топора или пилы, протоптанные тропинки, старые кости и брошенные обертки от еды. Над деревьями поднимался дымок из дымоходов, который прозрачной струйкой растворялся в небе.

- Впереди деревня, - сказала Женевьева.

Они остановились, чтобы спрятать цепь. На Вукотиче была надета кожаная куртка с длинными рукавами. Наемник намотал цепь на руку, а тот кусок, который остался свободным, прикрыл рукавом. Им придется держаться за руки, сцепив пальцы, как юным влюбленным.

- Сейчас будет неудобно, - Предупредила вампирша. - Но если я обниму тебя за талию под курткой, а ты отведешь руку немного назад…

Вукотич поморщился. «Интересно, может, он страдает от раны, которую получил в бою или при падении?», - промелькнула мысль у Женевьевы.

- Готово.

Мужчина и женщина побрели в обнимку по направлению к деревне. Возможно, они не слишком убедительно изображали лесоруба с подружкой, выбравшихся на вечернюю прогулку, но и на двух сбежавших заключенных тоже не очень походили.

Впереди лежало небольшое селение. Несколько крестьянских хижин сгрудилось вокруг холма, на котором стоял охотничий, домик, принадлежавший какому-то дворянину. В некоторых окнах горел свет, но господский дом был погружен во мрак. Межсезонье.

Женевьева подумала, что им, наверное, повезло. Там, где останавливаются охотники, должны быть хороший конюх и хороший кузнец.

Стемнело, и кровь быстрее заструилась у нее в жилах. Однако вампирша сдержала себя. Ночь - не лучшее время, чтобы вести переговоры с кузнецом. Сначала им придется побеседовать с местными жителями, хитростью склонить кузнеца на свою сторону и, конечно, убедиться, что они не угодили в гнездо моралистов.

- Давай найдем сарай, - предложил Вукотич. - Там могут быть инструменты.

Этого Женевьева не учла. Не исключено, что Вукотич управляется с молотом не хуже любого кузнеца.

Внезапно по спине вампирши пробежал холодок, предупреждая об опасности. Она приложила указательный палец к губам своего спутника, призывая его к молчанию.

В лесу были люди, и они двигались в их сторону. Женевьева уловила скрип кожаных доспехов. Вооруженный отряд.