Щеки тут же обожгло, а с губ сорвался нервный смешок.

Эллен развернулась, чтобы аккуратно присесть, но не успела. Дима схватил ее за талию и уверенным рывком усадил рядом, ближе, чем села бы сама Эллен, почти вплотную.

– Трусишка, – ласково сказал он и прижал ее к себе.

Эллен казалось, что грохот ее сердца заглушает пение птиц. Воздух теперь пах морем. Дима крепко сжимал ее в объятиях, и все вокруг играло другими красками: солнце светило ярче, зелень казалась насыщенней, а небо, выглядывающее из-за листвы, – воздушнее. Эллен знала, что заставляет ее видеть мир по-новому: слово из шести букв.

Разве бывает так быстро?

Дима отталкивался ногой, они медленно покачивались и молчали. Да и к чему слова? Почувствовав, как Дима вдохнул запах ее волос и поцеловал в макушку, Эллен смело посмотрела ему в глаза, но стоило ему опустить взгляд на губы, как вся ее смелость нагло сбежала. Эллен уткнулась в Димино плечо и робко засмеялась, а он подхватил ее смех.

– Давай рассказывай, что там у вас интересного на занятиях было, – сказал он.

– А нас не услышат здесь? – прошептала Эллен, выпрямившись.

– Нет, в охране сегодня пышка Лора. Она видящая.

– А, да. Она приходила помочь с видением.

– И как успехи?

– А Георгий Маркович услышит? – еще тише спросила Эллен.

– Ты мне вселенский секрет собралась открыть? – в ответ зашептал Дима. Эллен кивнула. – Из дома – нет, а если выйдет, то да.

– Сегодня Роберт ругался с Ритой, а потом и Олегу досталось из-за того, что кто-то из созревших пользовался способностью без блокировки.

– О-о-о, – протянул Дима, – опять эта тема. Ну это точно не я.

– Это я.

Он развернулся к ней всем телом, чуть не опрокинув гамак.

– Рассказывай.

Эллен рассказала все, начиная с того, что почувствовала в автобусе, когда ехала в школу, и заканчивая разговором, который случайно подслушала. Дима, узнав о заговоре Георгия и Саши, подскочил и заметался из стороны в сторону.

– Я хочу, чтобы ты держалась от него подальше! Всегда знал, что за его добренькой маской скрывается мерзкий эгоист. – Дима с яростью пнул ни в чем неповинное дерево.