— Кому угодно! Например, наследникам, которые надеялись что-то получить в результате его смерти. Должникам, не желавшим отдавать долг. Ревнивому любовнику. — Следователь быстро взглянул на Светлану. — Ведь можно предположить, что любовник жены, горячо и страстно ее любивший, не желая делить возлюбленную с кем-то еще, разрядил в соперника заряд картечи? Так, в виде варианта.
— Вы говорите ерунду. Жизнь — не бульварный роман. Он не ревновал…
— Кто?
Женщина стушевалась. Нервно поправила прическу.
— Муж… Мой муж не был ревнивцем!
— А вы не давали повода?
— А я не давала повода. У нас была на редкость дружная семья…
Эпизод пятый. Восемь месяцев и одиннадцать дней до происшествия
— Ты знаешь, я, кажется, влюблена.
— В кого? Впрочем, я и сама скажу в кого. В Семёна. В Сёмочку.
Дама вспыхнула, нервно поправила кудряшки.
— С чего ты взяла?
— С того, что — вижу. Тем более что по нему половина наших дамочек страдает. А что — парень видный, не хам. Не современный какой-то — джентльмен из позапрошлого века. И фигура.
— При чем здесь фигура?!
— При том, что дамы бальзаковского возраста обращают внимание на фигуру. Это в двадцать плевать, как выглядит твой избранник. Пусть хоть как гиббон. А после тридцати пяти приятно наблюдать подле себя молодое сексуальное тело. Потому что гиббон твой состарился и точно стал на гиббона похож!
— Тьфу на тебя, все ты опошляешь.
— Не опошляю, а называю своими именами. Я бы сама с удовольствием за ним приударила. Уж так бы приударила!
Подруга вскинула головку, кокетливо стрельнула глазками.
— Я ведь еще ничего! Могу еще очень-очень… нравиться мужчинам. Но… он почему-то положил глаз не на меня, а на тебя.
— С чего ты взяла? — вновь вспыхнула Светлана, хотя уже была пунцовой.