Ответы 36 исследованных нами убийц на фундаментальный вопрос о том, что послужило толчком к их первым убийствам, показали, что для группы в целом были характерны: (1) продолжительное добровольное существование в собственном воображаемом мире; (2) увлеченность мыслями о насилии и фантазиями сексуальной направленности. В преддверии первого убийства эти фантазии в основном концентрировались на умерщвлении. Фантазии же, появлявшиеся после первого убийства, часто концентрировались на совершенствовании навыков маньяка.
С недавнего времени роль мыслей и фантазий в мотивах и поведении подозреваемых лиц изучается в контексте насильственных преступлений, особенно убийств на сексуальной почве. За последние двадцать лет роль садистских фантазий была объектом внимания целого ряда исследований (Brittain, 1970; Reinhardt, 1975; Revitch, 1965, 1980; Westet al., 1978), в частности, Маккалох и коллеги (1983) предположили, что акты садизма прямо связаны с фантазиями и что фантазии определяют поведение.
Анализируя информацию, почерпнутую из наших интервью с убийцами, мы попытались увязать количественные данные с показаниями самих убийц о наличии у них агрессивных мыслей и фантазий, направленных на сексуализированную смерть. Результаты свидетельствуют о том, что такие паттерны мышления сформировались на ранних этапах жизни и существовали в контексте социальной изоляции.
Центральная роль фантазирования в процессе формирования мышления у этих мужчин отмечена в высказывании одного из них: «Всю свою жизнь я понимал, что в конечном итоге буду убивать». Она заметна и в высказывании родителя одного из испытуемых: после осуждения сына за фетишизированный разбой он высказал опасение, что переменчивость настроений и замкнутость доведут того «до чего-то действительно ужасного и трагического».
Современные представления о стереотипах мышления как о факторах стереотипов поведения (Beck, 1976) в сочетании с исследованиями садистских фантазий (Brittain, 1970; MacCulloch et al., 1983; Ressler et al., 1985) служат основой нашей гипотезы о том, что фантазирование является фундаментом мотивации к убийству на сексуальной почве.
Роль фантазий
В фантазиях маньяка убийство является своего рода компенсацией. Поскольку эти преступники считают, что имеют право на все что угодно и что жизнь к ним несправедлива, фантазия становится для них отдушиной и местом, в котором можно самовыражаться и властвовать над другими людьми. Занимая центральное положение в жизни этих людей, фантазии становятся их личным и ярким представлением об объективной реальности.
Как заявил один из убийц: «Убийство — очень реальная штука… Нужно сделать все необходимое, чтобы остаться непойманным». Он разграничивает сам акт человекоубийства и последствия его устоявшихся фантазий о насилии и причинении смерти. Его слова говорят о том, что после совершения убийства преступник должен справляться с реалиями, образующимися в результате его поступка, что запускает процесс дальнейшего развития мира его фантазий. Это явление будет рассмотрено в главах 4 и 5, посвященных этапам убийства.
Что именно порождает мысль об убийстве? Под мыслями понимаются идеи, являющиеся результатами работы головного мозга, получившего стимулы извне (Gardner, 1985). Мечтание определяется как любая когнитивная деятельность, свидетельствующая о переключении внимания с некой конкретной задачи на что-либо еще (Singer, 1966). Согласно нашему определению, фантазия есть тщательно продуманная идея, являющаяся предметом глубокой озабоченности, закрепившаяся в эмоциях и уходящая корнями в мечтания. Обычно фантазия переживается мысленно, хотя индивид может осознавать присутствие образов, чувств и внутреннего диалога. Некоторые люди осознают только мысли, некоторые — только чувства. Как у взрослых, так и у детей фантазирование является нормальным способом создания воображаемой ситуации и осуществления контроля над ней.
Однако уровень развития фантазии у разных индивидов может различаться и обычно основывается на способности человека идентифицировать определенные мысли как мечты, формулировать их содержание и воспроизводить в памяти. Сингер (1966) отмечал, что 96 % взрослых предаются мечтам несколько раз в день, а по замечанию Береса (1961), фантазии могут и замещать действия, и подготавливать почву для них. Садистские фантазии могут иметь место у самых разнообразных групп людей (MacCulloch et al., 1983). Скольким людям удается воплотить их садистские фантазии и в каких условиях это может происходить, неизвестно, но Шлезингер и Ревич (1980) предупреждают, что нарастание фантазии до точки непереносимого стресса открывает путь к действию.
В то время как в научной литературе принято считать, что психологические мотивы насильственных преступлений коренятся в травмах, обидах и/или сверхстимуляциях раннего детства, мы думаем иначе. Мы предполагаем, что этих мужчин мотивировал на убийство их способ мышления. Их модели мышления формировались постепенно, в соответствии с приобретаемым опытом детских лет жизни. Так, ребенок, которого бьют его родители, приучается ожидать побоев от любых взрослых и находиться в постоянном ожидании удара. Он может мечтать (фантазировать), что на помощь ему приходит некто, способный проучить взрослых. Это может приносить облегчение, поскольку в фантазиях его защищают. Кроме того, при побоях ребенок может психологически отдаляться от боли. Перед лицом обидчика он может бравировать своей властью над болью: например, принимать побои не защищаясь и не отводя глаз. С помощью фантазии ребенок может повышать или понижать степень ужаса происходящего. Развитие такой модели мышления необязательно означает, что ребенок вырастет домашним насильником, наш пример лишь иллюстрирует роль фантазий и процесс их формирования.
В следующем разделе мы описываем значение мыслей и фантазий как среды, в которой убийство является нормальным и оправданным. У исследованных нами убийц налицо проявления в раннем возрасте фантазий, порождающих агрессию и садистские идеи. Эти фантазии реализуются в домашнем кругу и в играх со сверстниками. Некоторые из них принимают форму устойчиво повторяющихся паттернов, которые впоследствии находят свое выражение в моделях убийства.
Развитие фантазий на ранних этапах жизни
В раннем возрасте фантазии находят свое выражение в играх детей. По мере развития ребенка его навык владения языком и фантазия развиваются. Детские фантазии обычно позитивны и способствуют его научению через однотипные представления и образную репетицию действий. В наших интервью с преступниками особенно примечательным было именно отсутствие воспоминаний о позитивных детских фантазиях. Остается неясным, действительно ли таких фантазий не было или же положительные детские воспоминания преступников терялись в пучине негативных взглядов и поступков? Говоря о развитии фантазирования в детском возрасте, важно помнить, что не все дети реагируют на свою среду агрессивными фантазиями и не все они воплощают их в действие и становятся убийцами. Преступников отличает именно фантазирование с полной самоотдачей и тайной верой в реальность своих фантазий. В нижеследующем примере руководство школы отдавало себе отчет в чрезмерной мечтательности ребенка, но никто не озаботился проработкой содержания этих фантазий с мальчиком:
Я стыдился таких мыслей [о родных] и подавлял их, враждебность нарастала и нарастала, а потом выстреливала фантазиями… В школе они могли бы обратить на это внимание, я ведь настолько уходил в свои мечты, что мне всегда замечание в дневник записывали… А мечтал я о том, чтобы уничтожить всю школу.
Сексуализация детских фантазий
Свидетельства наличия у исследованных нами 36 убийц детских сексуальных фантазий были получены от родителей, воспитателей и самих преступников. Сюжетные схемы их детских игр интерпретировались как выражающие доминантные фантазии. Некоторые преступники вспомнили свои игры и фантазии латентного[8] и пубертатного периодов. Родители предоставили информацию о фантазиях дошкольного возраста. В одном случае мать вспомнила, как обнаружила своего трехлетнего сына с ниткой, один конец которой был завязан на его пенисе, а другой был зажат ящиком письменного стола. Такое поведение предполагает, что это был не первый инцидент подобного рода, и указывает на циклическое фантазирование сексуального и аутоэротического характера. Кроме того, представляется наиболее вероятным, что первоначально подобным вещам ребенка учит кто-то из старших, и в данном случае мы считаем, что это была его няня. Таким образом, можно видеть, как совсем маленький ребенок перенес фантазию на свою игру в отсутствие няни.
Агрессивные составляющие детских фантазий
Рассказы убийц об их любимых играх детства, особенно в латентном возрасте, указывают на повторяющиеся воплощения базовых агрессивных фантазий. Это повторение является не только ментальным конструктом. Говоря о детских фантазиях, мы говорим о явно доминирующих фантазиях, которые становятся постоянными темами игр ребенка с другими детьми или с самим собой. Такая повторяемость может прямо выражать изначальные насилие или агрессию. Так, в возрасте пятнадцати лет один из объектов исследования затаскивал мальчиков младше себя в туалет исправительного центра и принуждал их к оральному и анальному сексу, воссоздавая таким образом собственную виктимизацию в десятилетнем возрасте. На сознательном уровне он не связывал свое поведение с ранее пережитыми актами насилия. Сексуализированные подростковые ритуалы не ассоциировались у него с виктимизацией прошлого. Эти подчас аномальные ритуалы скорее служили демонстрацией вторичного стремления к господству и контролю над людьми и ситуациями.
Детские фантазии во многом влияют на дальнейшее развитие личности. Сексуальные, садистские, агрессивные фантазии часто проявляются у преступников еще в детстве.