Разумеется, это самое "Божие Дело" — вовсе не религиозный орден, как, например, францисканцы или доминиканцы, но и не светское движение. Оно объединяет под своим крылом мужчин и женщин, мирян и священников, и с течением лет Ватикан постепенно классифицировал его как благочестивый союз, церковное сообщество, гражданский институт.
Своими правилами, способами, форматом действий, одержимостью идеей подчинения "Божие Дело" напоминает могучий орден иезуитов, который мы уже обсуждали. Кстати, если помните, он тоже возник в Испании (но в XVI столетии по инициативе Игнатия Лойолы). Мрачная, угрюмая испанская религиозность чувствуется и в Opus Dei. Доминирование организации над своими последователями, в сущности, абсолютно, а послушание требуется если не до степени полного изнурения, как у иезуитов, то, во всяком случае, "слепое", ибо сам основатель определил его как предпосылку "пути святости".
Все члены Opus Dei, включая "внештатных", которые, ко всему прочему, женаты или замужем и живут в семьях, дают клятву всегда консультироваться с вышестоящими лицами организации по любому профессиональному или социальному вопросу, а также поверять им самые деликатные, интимные тайны. "Штатные" единицы, то есть полноценные члены внутри структуры, в момент вступления в ряды организации должны составить завещание в пользу Opus Dei, передав ему все имеющееся и будущее имущество. Еще несколько лет назад — вероятно, эта норма действует и до сих пор — "заявители" должны были подписывать при вступлении незаполненный бланк, позволявший Opus Dei "отчуждать ту или иную их собственность, которая, хотя и не записана на имя института, но предоставлена в его распоряжение и управление" (статья 372[128]). Над всем и вся превалируют принцип и обязательство поддержания секретности. Член организации никогда, ни при каких обстоятельствах не должен рассказывать кому-либо о своей принадлежности к ней. Он не имеет права раскрывать имена прочих лиц, к ней примкнувших. Сдержанность предписывается соблюдать даже в сфере домашнего быта и семейного обихода. Исключений крайне мало: верхушка иерархии сама определяет тех, кто может заявить открыто о своем членстве.
Для женщин внедрены особые нормы, базирующиеся на гендерной дискриминации, что в принципе вполне ожидаемо со стороны такого неприкрыто мачистского объединения. Среди женщин, которые проживают в резиденциях Opus Dei, имеется большой процент "вспомогательного персонала", выполняющего функции "тылового обеспечения": они готовят, моют, убирают, обустраивают пространство. В виде компенсации за этот труд их освобождают от обязательного покаяния, накладываемого на сестер более высокого ранга, — необходимости спать на жестком топчане.
Первые сведения и отголоски информации о практически неизвестной широким массам структуре собрал в серии статей для еженедельника "Эспрессо" (весна 1986 года) Сандро Маджистер. С тех пор стало возможным узнавать и предавать огласке касающиеся ее новости, невзирая на то что завеса секретности оставалась очень плотной: поговаривали даже о белом, или католическом, масонстве. Или же, в уничижительном смысле, о "спруте Господа", то есть мафии (O(cto)pus[129] Dei).
Хосемария Эскрива родился 9 января 1902 года в семье, принадлежавшей к средней буржуазии, в Барбастро, сельском городке одной из арагонских провинций на севере Испании. Малышом сраженный страшнейшей болезнью — менингитом, он оказался на волосок от смерти. В отчаянии его мать Долорес принесла мальчика в старинный храм-святилище Мадонны ди Торресьюдад. Ребенок необъяснимым образом выжил и выздоровел. В 1915 году торговавший тканями и сукном отец обанкротился, и все семейство перебралось в Логроньо. Здесь, по версии официальной биографии, Хосемария впервые ощутил тягу к своему истинному призванию, проявившуюся в тот момент, когда он увидел на снегу отпечатки босых ступней одного священника.
Между пятнадцатью и шестнадцатью годами он решил стать священником и приступил к занятиям в местной семинарии. В 1923 году его зачислили на факультет права университета Сарагосы, а в 1925 году рукоположили. 2 октября 1928 года, имея за плечами всего двадцать шесть лет жизни, он учредил Opus Dei. Все произошло очень быстро — одного этого достаточно, чтобы почувствовать, с каким лихорадочным динамизмом действовал и как был воодушевлен молодой человек. В 1946 году, едва завершилась война, Хосемария отправился в Рим, где и прожил до самой своей кончины в 1975 году.
На церемонии его канонизации в 2002 году Иоанн Павел II среди прочего сказал следующее: "Святой Хосемария был избран Господом, дабы возвестить универсальный призыв к святости и указать дорогу к ней в повседневной жизни, которая в привычных, непримечательных поступках и содержит в себе залог духовного странствия, освящающего ее. Полагаю, справедливо было бы назвать его святым обыкновенности". В реальности "святой обыкновенности" был фигурой весьма противоречивой и часто подвергавшейся критике. Прежде всего за вероятную поддержку им франкистского режима. Действительно, развитие и экспансия Opus Dei напрямую соотносятся с годами диктатуры Франсиско Франко в Испании. Тому же Франко 23 мая 1958 года священник Эскрива, находясь в Риме, адресовал более чем примечательное, многозначительное послание, отрывок из которого мы процитируем здесь:
Более чем обязывающее письмо, в котором церковный статус, политическая принадлежность и гражданская роль религии тесно переплетаются.
Газета "Чикаго трибюн" написала в 2003 году: "Когда генерал Франко одержал победу в гражданской войне, Эскрива выровнял линию своего поведения с авторитарным строем, а многочисленные члены Opus Dei заняли стратегические посты в правительстве". К примеру, в 1975 году три члена этой организации были назначены министрами: экономист Альберто Улластрес Кальво — торговли; банкир Марианно Наварро Рубио — казначейства; ученый Лауреано Лопес Родо — иностранных дел (сначала секретарем, а затем министром без портфеля). В целом восемь человек из Opus Dei побывали министрами при испанском каудильо между 1939 и 1975 годами.
Стоит отметить, что в годы гражданской войны (1936–1939) испанская церковь почти в полном составе сплотилась в филофранкистском блоке, тем более что на республиканцах было несмываемое пятно пролитой крови многих священников и монахинь. Хотя при Франко многих участников Opus Dei тоже преследовали по политическим мотивам и бросали в тюрьмы за критику режима. В основном это были фигуры мелкие и маргинальные для организации, но они должны быть упомянуты в числе жертв франкистского режима.
Еще более гнетущее впечатление производят вменяемые Эскриве прогитлеровские симпатии — серьезное обвинение, сформулированное натурализовавшимся в Англии чехословацким священником Владимиром Фельцманом, вступившим в Opus Dei в 1959 году и вышедшим из него в 1982 году. Через два года после своей отставки — точнее, 11 мая 1984 года — Фельцманн согласился на подробное интервью католическому немецкому теологу Петеру Хертелю в Лондоне. В нем он обрушился с суровой критикой на основателя организации: "Если в своей жизни он что-то ненавидел всей душой, так это коммунизм. Он видел в нем беспримесное зло, ибо и сам от него пострадал. Нацистскую Германию он рассматривал сквозь призму крестового похода против коммунизма, а Гитлер в его глазах был вождем антимарксистской кампании". И добавил к сказанному еще одну деталь: "Каждый рядовой член Opus Dei решил спонтанно завербоваться в ряды "Голубой дивизии" [испанских волонтеров, воевавших в СССР бок о бок с немцами]. Их туда не взяли, конечно, но порыв был внезапным и коллективным".
Фельцманн рассказал и о том, как Эскрива однажды доверился ему, произнеся такую тираду: "Я думаю, что люди, по мнению которых Гитлер убил шесть миллионов евреев, несомненно, преувеличивают. Он мог уничтожить максимум миллиона три-четыре". Эти жестокие, циничные слова, воспроизведенные журналом "Ньюсуик" 13 января 1992 года, были пару недель спустя опровергнуты прелатом организации Альваро дель Портильо.
Все обвинения своего основателя в антисемитизме Opus Dei опровергает, отсылая интересующихся к кинопленке от 14 февраля 1975 года. Во время встречи в Венесуэле один мужчина обратился к Эскрива так: "Падре, я еврей…" На что тот, перебив его, сказал: "Я очень люблю евреев, поскольку до безумия люблю Христа, а Он — еврей. Не говорю, что он был евреем, он им и остается. Iesu Christus eri et hodie ipse et in saecula. Иисус Христос продолжает жить, и Он еврей, как и ты. Вторая главная любовь моей жизни — тоже из евреев: блаженная Дева Мария, мать Иисуса Христа. Поэтому я смотрю на тебя с чувством искреннего расположения…" На что мужчина произнес: "Полагаю, Вы ответили на мой вопрос, падре".
В адрес Opus Dei раздавались критические голоса и из недр самого католического мира, прежде всего со стороны иезуитов, соперничество "Божьего Дела" с которыми никогда не утихало, как и их неусыпная подозрительность. Верховный генерал иезуитов Влодзимеж Ледоховский (1866–1942) в докладе, подготовленном для ватиканской курии, написал, что Opus Dei "крайне опасна для церкви в Испании", при этом он детально проанализировал характеристики секретности организации, в которых узрел "признаки замаскированной склонности господствовать над миром в специальном формате христианского масонства".
Однажды дон Луиджи Джуссани (основатель и лидер движения "Сопричастность и Освобождение") высказал в беседе с Витторио Мессори одно соображение (которое тот воспроизвел в монографии
Согласитесь, порой сложно взвесить степень объективности и правдоподобия отдельных оценок и суждений, причем нередко весьма контрастных. А вот ключевая политическая линия Opus Dei вполне вычленяема и заметна, в том числе потому, что она, по сути, во многом совпадает с теми установками церкви и ее большинства, которых неуклонно придерживалась в Свинцовые годы XX века, когда две диктатуры — нацифашизм и коммунизм — пускали Европе кровь, оспаривая господство над ней. Добавим, что та же направленность мысли и действия была свойственна и Пию XII, что, в частности, привело к уже затронутому нами двусмысленному поведению, спровоцировавшему шквал обвинений в его адрес. Но все эти священники считали колоссальной угрозой победу только одного из зол — атеистического коммунизма. Нацизм был столь же безбожен, но казалось, что с гитлеровским режимом можно было достичь взаимоприемлемого согласия или хотя бы сожительства без кровопролития; с коммунизмом это было бы абсурдом априори, совершенно невозможным решением, так как он уже с элементарных азов воспитания и образования претендовал на ликвидацию самой идеи Бога.
28 ноября 1982 года, после полувекового исторического пути, Opus Dei получила в дар от Иоанна Павла II личную прелатуру, первую (и до 2009 года единственную) в католической церкви. Ее прелатом стал Альваро дель Портильо. Этот торжественный акт ознаменовал собой завершение длительных баталий внутри курии. При Павле VI высокопоставленная ватиканская иерархия поглядывал на Opus Dei с подозрением. Если изучить документацию по процессу беатификации Эскрива, то, к примеру, выяснится, что без малого шесть лет, с 1967 по 1973 год, этот понтифик отказывал ему в аудиенции.
Преемник Эскрива, Альваро дель Портильо, сумеет отыскать и протоптать прямую дорогу к папе, что станет предпосылкой всех последующих шагов этой организации. Затем, по восшествии на престол Кароля Войтылы с его четким благоволением к Opus Dei, ситуация упростилась, поэтому получение прелатуры было вполне логичным финалом. Польский папа, помимо прочего, хотел продемонстрировать и то, что он оценил помощь "Божьего Дела" в ходе двух тяжелейших кризисов: ИОР — "Банко Амброзиано" (см. главу "Банкиры Господа") и родной ему Польши, где подготовленные профсоюзом "Солидарность" и инспирируемые церковью забастовки начинали дестабилизировать ситуацию в правящей партии, которая контролировала правительство и подчинялась Москве с раболепной покорностью.