Как только они вернулись домой, Эмми с лёгкостью убедила маму, что хочет спать. Сложнее было удостовериться, что мама не догадается, что она вовсе не собирается спать.

Эмми тихо открыла ящик тумбочки и отодвинула все безделушки в сторону. В самом дальнем конце лежало письмо.

За последние три дня она так часто смотрела на него, что запомнила наизусть, и теперь снова вытащила и прочла:

Эмми не знала, что думать. Грядут перемены. Может быть, этот человек знал, что мама отправляет её в Англию? Но как это возможно, если даже сама Эмми об этом не знала? Она снова посмотрела на письмо. Её отец. Его памятные вещи. Но у неё не было ничего принадлежащего отцу. Когда он исчез, мама избавилась от всех его вещей. Однако этот «друг» считал, что у Эмми есть нечто, оставшееся на память от отца.

Она легла на кровать и стала смотреть в потолок. Их дом много поколений принадлежал маминой семье. Она ни за что не продала бы его. Если отец хотел спрятать что-то ценное, это было бы идеальное место.

Эмми подкралась к двери и приоткрыла её. Свет в маминой спальне был потушен. Она на цыпочках поднялась по маленькой лестнице, огибавшей печную трубу, и отперла маленькую дверь, ведущую на чердак. Поёжилась от холода и включила свет. Повсюду валялись вещи: прялка, принадлежавшая давно умершей родственнице, телефон с длинным витым шнуром, втыкавшимся в стену, даже старый компьютер, который мама забыла выбросить. Всё это могло считаться памятными вещами. Что же именно принадлежало её отцу?

Эмми открыла ближайшую коробку. В ней лежали старые кабели. В следующих трёх коробках были чеки и документы – скорее всего, мамины налоговые декларации. В пятой коробке тоже были документы, и Эмми уже собиралась её закрыть, когда её внимание привлёк лежащий в самом низу лист бумаги. Кажется, там было написано «брак»? Она вытащила бумагу: наверху огромными буквами было напечатано «Свидетельство о браке». Эмми проглотила слюну и прочла имена.

Памела Уиллик. Томас Эллин.

Эмми нахмурилась. Здесь что-то не так. Разве фамилия её отца не Уиллик? Из надписи следовало, что её отец взял мамину фамилию. Она пожала плечами. Наверное, у него были передовые взгляды.

Эмми огляделась. Здесь должны быть и другие папины вещи, от которых мама не успела избавиться. Она обыскала каждую коробку, но имени папы больше нигде не встречалось. В крошечное чердачное окошко просочился утренний свет. Мама вот-вот встанет. У неё почти не осталось времени.

Эмми потёрла руки, на которых уже появились мурашки, и попыталась вспомнить, что было сказано в письме. «Если найдёшь памятные вещи, сохрани их». Памятные вещи. Документы не были памятными вещами, к тому же было не совсем безопасно оставлять их там, где их мог найти кто угодно. Может быть, здесь есть тайник? Эмми обошла холодную печную трубу и провела рукой по стенам. Там не было никакой задвижки, открывающей потайную дверцу. Она может постучать по половицам, чтобы проверить, не отходит ли какая из них, но это, наверное, разбудит маму. Кроме того, это фермерский дом, которому уже двести лет. Все половицы отходят от пола.

Эмми вздохнула. Невозможно найти тайник, не подняв шума. Она положила руку на огромную каменную трубу и пошла было к двери, но на полпути остановилась. Почему эта часть трубы не такая холодная, как остальные? На ощупь она тоже казалась другой, словно с камня стёрли всю сажу и копоть. Эмми пригляделась. На трубе было какое-то покрытие, вроде твёрдого пластика, благодаря которому она выглядела как будто сделанной из камня. Эмми обхватила трубу пальцами. На ней оказалась выемка. Эмми потянула, и фальшивый камень оказался у неё в руках, обнажив огромную дыру. Внутри находилась металлическая шкатулка.