Глава 22.
Гарри замер в руках Сириуса, он не хотел, чтобы его били или связывали. Он и так знал, что всего лишь вопрос времени, когда мужчина разозлится окончательно. Злые люди били его, взрослые били его, и Гарри понимал, что этот мужчина тоже его ударит. Что он тоже злой.
Мужчина тихо крался по лестнице, больно прижимая руку ко рту Гарри, так, что он почти не мог дышать. Но ему и не нужно было, да? Он ведь смог тогда, в ванной, когда она… Обычно злые люди не убивают, хотя этот мужчина ведь убил родителей Гарри. Или нет? Он сказал, что нет, но, может, он соврал?
У подножия лестницы было ужасно грязно, комки пыли были больше тех, что Гарри убирал у Дурслей. Мужчина осторожно прошел на кухню и усадил Гарри на жесткий стул.
- Сиди, - выдохнул он прямо Гарри в ухо. – Я принесу чего-нибудь перекусить.
Гарри протер глаза от пыли и молча следил, как мужчина шарит руками по пустым полкам.
- Я хочу домой, - тихо сказал он. – К папе.
- Он не твой отец, парень, - рыкнул мужчина. – Я же сказал, у него не было никаких прав усыновлять тебя.
Значит, ему придется вернуться к Дурслям? Только не это. Нет. Они же убьют его! Дядя так ненавидит его… Гарри сполз на край стула, не смея вставать без разрешения.
- Но он спас меня. Они били меня, а Северус спас меня.
- Замолчи, - шикнул мужчина, копаясь в кухонном шкафу.
- Они держали меня в чулане.
- Угу.
Он не слушал! Но Гарри должен был заставить его выслушать!
- И они никогда не кормили меня, не со стола. Только кидали на пол то, что осталось, если я был хорошей со… хорошим мальчиком, - Гарри вздрогнул от собственной оговорки. Он не был собакой, не был! Неважно, что они говорили или заставляли его делать! – Я не ел собачью еду, даже когда они посадили меня на цепь, видите? – он поднял подбородок и указал на шрам, который так и не удалось свести даже волшебными мазями. – Они надевали ошейник, очень тугой, было больно. Я порезался и остался шрам.
Глаза мужчины расширились.
- Они сажали тебя на цепь?
- На заднем дворе. И она… т-тетя Петунья обожгла меня. Бекон подгорел и она прижала мою руку… было больно, но Ей было все равно. И Ему тоже.
- Ему?