– Хорошо, а когда освободишься?
– Ос-во-бо-диш-са? Уот даз ит мин, Боб?
– Уэлл, вилл би ю фри?
– Ай донт ноу, мэй би ин файф, я не думать, что это занять много время. Я доложить готовность и определить дата вылета в Америку.
– Гуд! Я буду ждать тебя прямо здесь, как раз успею купить что-нибудь к столу, а то не помню, есть у нас какая-нибудь еда, или нет.
Ровно в четыре Натан Фарб переступил порог кабинета старшего советника секции культурного сотрудничества Генри Макдугала. Высокий и немного обрюзгший от сидячей работы Макдугал от удивления даже привстал с кресла.
– Мистер Макдугал! Эта история приобретает всё более волшебные свойства! – Сходу начал Фарб.
– Дорогой мой Фарб! Не стоит так переживать, садитесь к столу, выпейте воды и расскажите по порядку, что там у вас. Как я помню, вы просили освободить вас от этой странной, и, на мой взгляд, бессмысленной миссии. Центр дал согласие. Все необходимые документы и билет на самолёт в канцелярии. Можете забрать и лететь в Штаты. Что-то не так?
– Да, мистер Макдугал, всё так и было. Но только что, всё резко изменилось! Я встретил Боба. Да, да, да! Того самого, которого я полгода ждал в Благоевграде! Я чуть не лишился дара речи. Он меня первым узнал, и мы до посольства дошли вместе. Договорились встретиться в пять у дома напротив, потом пойдём к нему.
– Мой бог! Этого… не может… быть! – медленно с длинными паузами проговорил советник. – Этого просто не может быть!
– Я бы с вами согласился, если бы сам не участвовал в этом, мистер Макдугал. Я думаю, можно его напоить и разузнать поподробнее, каким образом он узнаёт будущее, и что он делает здесь. Может у вас есть какая-нибудь сыворотка правды? Я мог бы ему подсыпать, если она не вредит здоровью, не хотелось бы, чтобы он пострадал.
– Хорошая мысль, дорогой Фарб, конечно, мы дадим вам порошок, после которого у парня наступит такой прилив откровенности в сочетании с повышенной общительностью, что вам останется только запоминать.
Макдугал встал с кресла и подошёл к портрету президента, висящему у него за спиной. За портретом скрывался сейф, откуда он извлёк капсулу. Взболтал содержимое, посмотрел на свет и протянул Фарбу.
– Мистер Фарб, это амобарбитал или, как его называют «болтунчик». Его надо просто растворить в напитке, и лучше, если это будет алкоголь. Через час «пациент» сам всё расскажет. Только будьте, пожалуйста, осторожны, не теряйте ни грамма порошка. Не дай бог, если он попадёт в руки ДС[211]. Греха не оберёшься. И, имейте в виду, Америка здесь ни при чём, всё – ваша личная инициатива.
Через полчаса Натан покинул здание посольства. На противоположной стороне улицы его ждал Боб с большим пакетом в руке. Уже от КПП посольства Фарб широко улыбнулся и сделал пальцами знак «V», что означало – всё идёт прекрасно.
Через пятнадцать минут они сидели на кухне. Борис разлил по бокалам рубиновую «Медвежью кровь», достал из пакета свежие помидоры, огурцы, зелень, собрался резать луканку, но решил спросить гостя:
– Мистер Фарб, вы какую из болгарских колбас предпочитаете – луканку или кебачету?
– У нас, евреев, свинина – под запретом. Всё остальное пойдёт. Я тут за полгода освоился, и скажу, что закуски, лучше бараньего суджука, особенно с тмином и чесноком, мне не попадалось.
– А нам как-то суджук не зашёл, показался слишком сухим. Поэтому я сейчас Лене позвоню, попрошу, чтобы по дороге купила.
Пока Боб звонил жене, Натан влил в один из стаканов «болтунчик», а чтобы не ошибиться, другой бокал он подвинул поближе к себе. Даже накрыл его зачем-то салфеткой.