— И когда ты собиралась нам сказать, что ты — кроха? — рассмеялся Николай Валентинович, когда я, постучавшись, просочилась в его кабинет. — Семнадцать лет... Это же просто статья! Меня посадят за эксплуатацию детского труда!

Настроение у него было прекрасное, ситуация с моим возрастом, изрядно его забавляла, поэтому я до последнего верила, что есть шанс договориться. Вот только переговорщик из меня так себе, к террористам меня бы точно не подпустили.

— Через три недели я буду совершеннолетней! А сейчас могу брать по четыре смены в неделю, по часам это норма для... — я сделала паузу и поморщилась, потому что должна была произнести это вслух, — детей. Мне преподавали "Охрану труда", поэтому я знакома с действующим законодательством! — выпалила на одном дыхании, и на этом все мои аргументы закончились.

— Так, послушай, — по серьезному взгляду босса я понимала, что мужчина уже принял решение и вот-вот его объявит, — девочка ты сообразительная, старательная, красивая, что немаловажно для нашего дела, но я жду тебя не ранее, чем через три недели. Отпразднуешь День Рождения и приходи! А сейчас извини! На сегодня работа тоже отменяется.

Я коротко кивнула, потому что с Николаем Валентиновичем не поспоришь — он такого не позволяет. Коротко пересказала Лене, что произошло, когда она шла на кухню за очередным заказом, и грустно вздохнула.

— Боже, я даже не думала, что ты младше меня, — удивленно охнула староста, едва не потеряв равновесие. Тарелки на её подносе угрожающе поползли к краю, и мы обе схватились за него, не позволяя им упасть. Денег сейчас не заработаю, не хватало еще из своего карману за битую посуду выложить. — Извини меня!

— Не бери в голову! Ты здесь вообще ни при чем, — я отмахнулась и отправила девушку работать, потому что клиенты ждали. — Иди, а то из-за меня ещё и ты своё место потеряешь.

— Увидимся завтра? — сжав губы в тонкую полоску, спросила Лена. Видела, что девушка искренне переживает за меня, и заставила себя улыбнуться ради неё.

— Не забудь занять мне место рядом с собой!

Попрощались мы с одногруппницей на позитивной ноте, но настроение было ни к чёрту. Хотелось спать, есть, ещё и нога до сих пор ныла, доставляя определенный дискомфорт. Утешало лишь то, что совсем скоро я заползу в горячую ванну с пеной и расслаблю все мышцы, изнывающие от перенапряжения, а дальше закажу вкусный ужин и растянусь в постели — я считала, что это будет идеальным завершением дня, пока не вышла из бара.

Едва переступила порог, как замерла на месте, с удивлением чувствуя, что у меня сегодня есть полная свобода бродить по вечернему городу. Ноги сами несли меня вперед.

Не успела я дойти до следующего дома, как шестое чувство подсказало, что кто-то следует за мной по пятам. Обернуться и посмотреть открыто не смогла, поэтому ускорила шаг и направилась к ближайшему пешеходному переходу. Уже там, делая вид, что оглядываюсь по сторонам, чтобы не попасть под колеса неосторожного водителя, заметила двух мужчин, которые настойчиво меня преследовали. Сердце сжалось в маленький комочек, но застучало, кажется, в сотни раз быстрее, чем обычно. Конечно, я сразу вспомнила угрозу Макарова, и поняла, что со мной не пасочки лепить собираются. Из-за своей глупости и длинного языкы влипла я очень серьёзно. Шаги за спиной слышались всё отчетливее, я не выдержала и испуганно оглянулась. Между мной и двумя молодыми людьми в капюшонах оставалось метров двадцать. Хотелось рвануть вперёд, но я едва держалась на ногах, чтобы осилить даже небольшое расстояние.

Страх сковывал сознание, парализовал его, не давая ни одной полезной мысли прорваться сквозь его плотную оболочку. И побороть это чувство никак не удавалось. Сердце забилось так сильно, что я окончательно потеряла способность ясно мыслить. Несмотря на то, что я — профессиональная спортсменка и травмы получала регулярно, я всегда боялась боли, боялась даже её приближения.

Я не слышала ничего вокруг, кроме своего собственного рваного дыхания, вырывавшегося из ноздрей. Уверяла себя, что это не может происходить на самом деле. Вот-вот я вскрикну, проснусь в холодном поту и весь кошмар закончится, как плохой сон.

Машина, ехавшая навстречу, ослепила глаза ярким светом фар, а потом резко затормозила возле меня, доводя моё нервное состояние до предела. Я резко остановилась, словно налетев на стену, и сделала несколько шагов назад, глядя, как из автомобиля выходит человек. Дыхание снова участилось, закрыла глаза и сжала губы, будто готовилась громко крикнуть или нанести мощный удар, а затем осознала, что вижу перед собой знакомое лицо. Кровь застучала в висках, закружилась голова, хотелось разрыдаться и броситься в объятия Беляева, чудом оказавшегося рядом, но нам не дали достаточно времени, чтобы насладиться обществом друг друга.

— Эй, голубки, огоньку не найдётся? — противный хриплый голос раздался совсем близко. Сердце начало отстукивать чечётку, отправляя в мозг бурлящую кровь. Я почувствовала крепкую хватку на предплечье и пугливо вздрогнула, не сразу осознав, что это рука Егора.

— В машину! — коротко скомандовал парень и, не решившись ослушаться его, я мгновенно юркнула на переднее сиденье. Фонарей на улице практически не было, свет фар направленный лучами вдаль, не давал разглядеть ничего рядом с машиной, но первый удар, который нанёс Егор, я увидела чётко. Судорожно дёрнулась к двери, но обречённо замерла на месте, понимая, что там я буду абсолютно бесполезна. Драка завязалась жаркая, но несмотря на численное превосходство нападавших, Егор держался, стойко отражая удары. Кулак одного из противников скользнул, задевая скулу парня, и я испуганно вжалась в сиденье. Беляеву ничего не оставалось, как нанести удар, чтобы освободиться от полученной боли. Второй удар оказался решающим, и один из парней, упал на землю, медленно отполз в сторону. Через минуту напарник опустился за ним. Егор будто выиграл время и, не тратя больше ни секунды на разборки, оказался за рулем, выжимая максимум из машины, включенный двигатель которой всё это время мирно гудел.

Мы не разговаривали некоторое время, пытаясь самостоятельно справиться с эмоциями. Каждый раз, когда я смотрела на Егора, они зашкаливали, перехлёстывая все разумные пределы. Слов не хватало, но и без них было ясно, как велика моя благодарность.

— Останови! — властно прохрипела я, осознав, что в горле пересохло. Беляев послушно прижался к обочине, будто и сам устал гнать вперёд, не разбирая дороги. Его голова медленно опустилась на руки, что вцепились в руль. Моя ладонь невольно потянулась к его плечу, едва парень почувствовал прикосновение, как повернулся ко мне, тяжело дыша. Я поспешно осматривала в темноте лицо Егора, пытаясь найти следы ударов, но мне не удавалось ничего разглядеть.

— Ты... — слёзы жгли глаза, в горле встал ком, который мешал говорить, я провела ладонью по его щеке и просто потянулась к губам, робко касаясь их нежным поцелуем. Другая рука касалась широкой мужской груди с выразительными, рельефными мышцами, которые играли под кожей. Егор не отвечал, погрузившись в мрачное оцепенение, и я поняла, что больше не могу сдерживаться, не могу ждать — меня разрывало изнутри. Не знаю, откуда появились силы, но я с лёгкостью перебралась к парню на колени и оплела руками его шею, углубляя наш поцелуй. Наконец чувственные губы парня ожили, и он начал покрывать поцелуями мое лицо. У меня вырвался тихий стон, когда он проложил поцелуями дорожку к шее, лаская кончиком языка нежную кожу. Закинула голову, наслаждаясь тем, как разгорается внутри пожар. Сходила с ума от прикосновений к таким чувственным мест и тихо мурлыкала, Егор рассмеялся от такой реакции, нежно прикусил мочку уха и снова начал целовать в шею, одновременно запустив руки под футболку и поглаживая мою талию. От его пальцев, остановившихся на пояснице, по спине колко разбегались пронырливые мурашки, но я жаждала большего.И в то же время задыхалась от одной мысли о том, на что готова пойти. Подалась вперед, сжимая мужские ноги между своими бедрами, и отчётливо почувствовала, как трусь о горб, выпирающий на его джинсах. Понимание, что сейчас его напряженный член упирается в самый центр меня, и не важно, что между нами два слоя плотной ткани, соблазняло до невозможного. То, что он хотел меня, подрывало всю внутреннюю сущность, заставляя гореть внизу живота маленькие, но такие обжигающие пожара.