– Ты сможешь нести тело? – спросил Сот, расслышавший, как оборотень хрюкнул, взваливая труп Медрота на спину.

– Нам лучше поспешить, лорд, – откликнулся Азраэль, делая осторожный шаг к двери. Под ногами у него хрустело битое стекло. – Не то у нас не останется никакой крови. Она вся впиталась в мою рубаху. Зато у нас остается целехонький герцог, – добавил он поразмыслив.

В освещенном факелами коридоре Сот рассмотрел увечья, нанесенные гному фиолетовой молнией Медрота. Мех на его левой руке, левой стороне морды и груди исчез, а кожа обуглилась и потрескалась. Барсучья морда была рассечена, а левый глаз закрылся. Больше всего, пожалуй, пострадали рука и плечо – конечность бессильно повисла, мускулистое квадратное плечо неестественно вывернулось. Парчовая туника вся пропиталась кровью, но эта кровь принадлежала Медроту.

– Через пару дней я буду выглядеть гораздо лучше, – прохрипел Азраэль, заметив обращенный на него взгляд рыцаря. – Не беспокойтесь, могучий лорд, я не стану задерживать вас.

Как будто в подтверждение своих слов, он поправил труп на здоровом правом плече и бодро зашагал вперед. С каждым шагом, однако, его лицо кривилось от боли.

Они поднимались по лестнице до тех пор, пока не достигли распахнутой двери. Отсюда широкий коридор вел прямо в главную башню замка. По стенам коридора были развешаны полинявшие знамена, щиты, украшенные странными гербами, сломанное оружие и доспехи. Все это были трофеи, отнятые у побежденных врагов, или символы древних побед семейства. Коридор заканчивался высокими двойными дверями. На шести квадратных панелях, из которых состояли массивные створки, были аккуратно вырезаны сцены строительства замка.

Как и весь остальной замок, роскошный большой зал был пуст. Это была длинная комната со сводчатым потолком, очень похожая на залы в больших старинных замках, которые Сот видел на Кринне. Четыре огромные люстры по тысяче свечей в каждой свисали с потолка. В солнечный день в зале было бы достаточно света, который мог проникнуть внутрь через дюжину витражных окон, прорезанных в боковой стене, однако теперь снаружи царила ночь и сюжеты оконных витражей были неразличимы, хотя свечи были зажжены. Вдоль противоположной стены выстроились статуи, изображавшие самого герцога Гундара в различных величественных позах. Некоторые статуи были гипсовыми, некоторые высечены из черного гагата, однако все они славили владыку Гундарака как бесстрашного воина и героя.

Азраэль поправил истекающий кровью труп на плече и опасливо огляделся.

– Должно быть, это ловушка, лорд. Сот покачал головой:

– Большинство людей, выставляющих напоказ статуи, прославляющие их героизм, на поверку оказываются слабыми и трусливыми. Герцогу очень хочется, чтобы мы покинули его замок, не причинив вреда ему самому.

С этими словами лорд Сот подошел к центру комнаты. История, рассказанная Страдом, помогла ему без труда отыскать темное пятно побуревшей от времени крови, где в течение десятка лет истекал кровью труп дочери герцога. Сняв со спины гнома тело Медрота, он бросил его на каменные плиты. И лишь только кровь сына герцога коснулась камней, некогда орошенных кровью его сестры, прямо над ними появилось в воздухе темное пятно. Ни один луч света не проникал сквозь кромешную темноту Портала, и Сот не видел, что происходит там, внутри.

– Я иду к тебе, моя Китиара! – прошептал Сот.

Без колебаний шагнул он в круг тьмы. Азраэль скрипнул зубами, удивляясь безрассудной отваге хозяина, но поспешил следом.

Чернота Врат поглотила обоих.