ним загорелись еще два. Но остальные пробились на наши позиции. Нас
осталось совсем мало: пал Михаил Соболев, убит Накиф Набиуллин из
Сабинского района и Насыбуллин из Арского. Как его звали – не помню.
Не помню также имен и фамилий остальных побратимов. Хотя их лица
до сих пор стоят у меня перед глазами, звучат в ушах их молодые, род
ные голоса…
Взрывной волной выбило из моих рук противотанковое ружье. Я потянулся за ним, а танки уже рядом. За ними бегут вражеские пехотинцы с засученными рукавами и озверело стреляют из автоматов по развалинам. Последнее, что помню, – надвигающаяся громадина немецкого танка…
«Как оказавшийся в живых»
– Очнулся я в госпитале. И сразу же написал письмо матери. Она к
тому времени получила уже похоронку и была убита горем. От такой
резкой и неожиданной смены событий – безмерного горя и замаячившего счастья – бедная мама на несколько дней слегла в постель.
После всех этих событий в документах Министерства обороны СССР появилась новая запись: «… рядовой Мухин Алексей Михайлович снят с учета безвозвратных потерь как оказавшийся в живых». Вот так я и воскрес.
Что же произошло за тот отрезок времени, пока Алексей Михайлович был в забытье? Позднее с помощью документов и рассказов очевидцев удалось восстановить всю цепь событий.
Когда на поле боя пришли наши солдаты, ни один из бойцов не подавал признаков жизни. Все семнадцать были учтены павшими смертью храбрых. Родным каждого из них были посланы похоронки. И матери Алексея Михайловича в том числе.
Два дня пролежал он, тяжело раненный, среди убитых товарищей.
А на третий день его подобрала жительница деревни Зеваки Ольга Герасимова. Она запрягла в телегу корову, которую укрывала от немцев в лесу, и приехала посмотреть, не уцелело ли чего-нибудь в развалинах ее сгоревшей избы. На пустыре возле соседней деревни Киреевка женщина случайно наткнулась на тело солдата и заметила, что в нем, окровавленном, еще теплилась жизнь. Она кое-как взвалила его на телегу и отвезла в медсанбат, находящийся в лесу в двенадцати километрах от Киреевки, а оттуда раненого бойца отправили в госпиталь в село Кондорово Калужской области. Только там он пришел в себя и долго лечился.
Последний бой
Вернувшись в строй, А.Мухин участвовал в боях за освобождение Белоруссии и Прибалтики. В феврале 1945 года, когда он в составе все той же 146-й дивизии с боями дошел до Восточной Пруссии, его опять тяжело ранило. Три месяца провалялся солдат в госпитале, а потом снова фронт. В апрельских боях за Берлин отличился взвод, которым командовал А.Мухин. За это командование предоставило Алексею Михайловичу месячный отпуск. День Победы ему посчастливилось встретить дома, в кругу родных и близких.
Но ратный путь земляка на этом не закончился: его соединение перебросили на Дальний Восток для ликвидации Квантунской армии. Там 6 августа 1945 года он получил на фронте свое последнее ранение. До Харбина ему дойти не удалось. Предательский удар в спину, нанесенный штыком японского самурая, надолго приковал гвардии старшего сержанта А.Мухина к постели. Целых шесть месяцев его жизнь опять была на волоске. Целых полгода врачи шаг за шагом отвоевывали его у смерти. И отвоевали. Так Алексей Михайлович воскрес во второй раз.
Однако домой старший сержант вернулся инвалидом первой группы. Человеку, полному сил и здоровья, оказаться вдруг немощным инвалидом тяжело всегда, но особенно, когда он молод. Алексею было тогда только двадцать лет. Но как бы тяжело ни было – нужно жить дальше, искать свое дело. И он нашел его – стал профессиональным пчеловодом.