— Ничего, — перебил его Брим. — Ничего. Воцарилось молчание, прерванное только очередным многозначительным «гм…» старика.

— Гм… Т-83, да? — По всей видимости, это замечание не требовало ответа, поскольку он забегал своими костлявыми пальцами по клавиатуре, пристально вглядываясь в мелькающие на шаре дисплея буквы и цифры. В конце концов он перевел взгляд на большую трехмерную Карту у стены над продавленным креслом и показал на маленький квадрат. — Ты сейчас вот здесь, понял?

Брим подошел к карте.

— Да, сэр, — ответил он. — Понял.

— Ладно, тогда… — Грязный палец двинулся по карте. — Так… дай подумать… ну да, Г-31… — Он близоруко приблизил лицо к карте… — Г-31 и Б-19… — Палец скользнул вниз и уперся в дальний конец острова. — Б-19, — объявил он. — Слышь, карескриец? Твой «Свирепый» стоит здесь. Гравибассейн номер Р-2134. Видишь?

Брим прищурился. Маленькие закорючки «Р-2134» чернели у одного из семи прямоугольных гравибассейнов, окружавших полукруглую бухточку.

— Вижу, спасибо, — отозвался он.

— Оно, конечно, на своих двоих туда далековато топать, — заметил старик, почесав в затылке. — Да только из центра управления туда никто не потащится еще с метацикл, не меньше, а чтоб они сами за тобой послали глайдер… такого и представить невозможно. Ты ведь еще даже в команду не зачислен.

Брим фыркнул. Он-то понял, что хотел сказать старый сторож: они ни за что не пошлют глайдер ради какого-то карескрийца. Это мы уже проходили… Впрочем, старик улыбался вполне дружелюбно.

— Слышь, карескриец, налить тебе чайку для сугреву? — предложил он. — Сядь, подождешь, пока начнется регулярное движение транспорта.

— Спасибо, — улыбнулся Брим, делая шаг к двери. — Я лучше пойду прогуляюсь. Видите ли, не терпится посмотреть на судно. Р-2134? Найду как-нибудь.

— Ну да, конечно, дело молодое, — вздохнул старик. — Ладно, доберешься без труда. Держись только синих линий разметки. На них снег не ложится.

Брим еще раз благодарно кивнул и шагнул за дверь, на мороз. Снег уже укутал все еще спящий комплекс белым покрывалом. Стараясь идти параллельно светящейся синей линии слева от него, он заметил, что шаг его по мере удаления от ворот все убыстряется — интересно, от холода или от волнения?

По обе стороны дороги сквозь снежную пелену проглядывали очертания боевых судов, паривших над темными прямоугольниками гравибассейнов. Те, что располагались ближе к берегу, были относительно ярко освещены. На палубах некоторых виднелись редкие фигуры занятых работой матросов (то-то они сейчас проклинают погоду и свое начальство, с улыбкой подумал Брим). От этих проявлений хоть какой-то жизни он почувствовал себя не так одиноко в этой чаще темных корпусов, мачт КА"ППА-СВЯЗИ и кранов. Другие корабли — сильно поврежденные в бою или частично разобранные для ремонта — темными безжизненными телами парили над расположенными дальше от воды гравибассейнами в окружении демонтированных частей корпуса и громоздкого оборудования. При виде одного из них, особо поврежденного, Брима пробрала невольная дрожь. По пути с Авалона ему довелось стать свидетелем того, как один из кораблей охранения, старый эсминец под названием «Упрямый», напоролся на мину и буквально разлетелся в пыль. Ребята с этого корабля могут считать себя счастливчиками: им удалось дотащиться до базы, когда их корабль в таком-то состоянии! Он тряхнул головой — верно говорят, что все во Вселенной относительно.

Он вышел к нужному месту неожиданно быстро. На ржавом железном щите красовалась надпись:

За щитом парили все 190 иралов эсминца Т-класса, К.И.Ф.[1] Т-83 «Свирепый».

Он осторожно пробирался по каменным пирсам, почти не отрывая глаз от махины корабля. В янтарном свете гравитационных генераторов тени от нижних башен медленно перемещались: порывы зимнего ветра покачивали корабль, притянутый к пирсам паутиной изумрудных якорных лучей. Едва видные точки аварийного освещения выделяли входные люки.

Звездолеты Т-класса уступали обычным эсминцам в размере, да и в красоте, можно сказать, тоже. Зато скрытые под угловатыми бронелистами корпуса четыре кристалла Шелдона и два мощных антигравитационных генератора давали суммарную тягу, по меньшей мере в три раза превышающую таковую у любого другого корабля такого размера. Это давало кораблю фантастические возможности ускоряться в досветовом режиме полета — а патрульные корабли обычно и не выходят в гиперпространство. И каждый ирал корпуса говорил о мощи. Верно, эта посудина не отличалась особой красотой, но в руках хорошего капитана могла — и еще как! — поспорить с лучшими судами Облачников. Угловатый корпус «Свирепого» представлял собой веретено трехгранного сечения, напоминающее причудливые сабли воителей-фуррогов из сектора К"типш. Заостренный, как игла, нос тянулся примерно на четверть длины корабля, затем корпус плавно расширялся, здесь находилась носовая башня «А» с длинным стволом 144-милли-иралового разлагателя. За башней возвышалась хмурая трехэтажная надстройка командирского мостика, накрытая, как теплицей, прозрачными панелями экранов гиперполя (необходимых для обзора в режиме сверхсветового полета), заметных только по отсветам бледного рассвета в лужицах растаявшего на них снега. Выносные крылья мостика нависали над палубой по обе стороны от надстройки. Массивные шары на их концах заключали в себе станции управления огнем семи башен главного калибра. Расположенная примерно посередине оболочки гиперэкранов стройная мачта венчалась куполом антенны КА"ППА-связи, позволявшей в силу причудливых эффектов тревисовой физики практически мгновенно устанавливать связь как в досветовом, так и в сверхсветовом режимах полета на огромных расстояниях.

За мостиком примерно на треть длины корабля тянулись торпедные палубы с размещенными по бокам тупорылыми ботами — по два с каждой стороны. На плоской крыше красовался пятитрубный торпедный аппарат. Палубы служили для размещения ремонтных мастерских, необходимых при длительном патрулировании — основной боевой задаче, ради которой строился «Свирепый» и однотипные с ним суда; там же хранились торпеды. За надстройкой, в самом широком месте палубы, размещались башни «W» и «X» со 144-миллиираловыми разлагателями.