– Я всего лишь один из многих, – уклончиво ответил ее собеседник. – Звено в цепи.

Представив Резу Мохаммеда на одном ее конце, Петра протянула цепь к горам на границе Афганистана и Пакистана и к самому Камалю Ибрагиму Кариму.

– Это можно сказать обо всех нас.

– Но не о тебе, – огрызнулся он. – Твой единственный хозяин – деньги.

– Тем не менее это тоже цепочка.

Реза Мохаммед пожал плечами.

– А по-моему, деньги – не худший хозяин, чем религия, – сказала Петра.

– Может, и нет. Но при чем здесь вообще религия?

– Разве для тебя она не самое главное? Убивать врагов ислама?

Реза Мохаммед посмотрел на нее. Увы, она так и не смогла понять, что означает этот его взгляд.

– Ты так считаешь? Будь это так, тебе, наверное, было бы легче? – спросил он.

– Вообще-то лично мне все равно.

– Я жил в Европе. И знаю, что это такое – быть там мусульманином. Я не раз сталкивался с расизмом европейцев. Я отлично понимаю стереотипы. Знаю, кто мы такие в их глазах. Варвары и дикари. Фанатики. Животные из стран третьего мира.

– У тебя паранойя.

– Ты так думаешь? – Петра не ответила. – «Холодная война» закончилась, но Западу по-прежнему нужен враг. Израилю нужен враг за пределами его границ, на которого можно было бы перевести стрелки, вместо того чтобы бороться с внутренней угрозой. Европе нужен общий враг, чтобы избежать раздробления. Американским производителям оружия нужен враг, чтобы сохранить свои барыши. Страх – действенная штука. Неудивительно, что ислам привыкли изображать религией нетерпимости и агрессии. Кому-то нужно, чтобы люди воспринимали его именно так.

– Мне казалось, ты только что сказал, что религия здесь ни при чем.

– Верно. Ни при чем. Однако мусульман почему-то привыкли изображать монстрами.

– Но разве не религия привела тебя сюда?

Реза несколько секунд молчал, прежде чем ответить.

– Если я умру, то вовсе не во имя ислама. И не во славу Аллаха.