— Тогда ты найдешь ему место поближе к Риму.

— Я и сам, как видишь, служу не в Италии. Мы с тобой не раз уже говорили о том. Место службы военачальника определяется императором и его приближенными. Я, по крайней мере пока, в их круг не вхожу. Но как бы там ни было, Титу придется служить. Таков обычай.

— Да. — Флавия печально кивнула и, присев, поцеловала мальчика в лоб. Тот, уловив настроение матери, крепко обнял ее и уткнулся личиком в складки ее одеяния. — Я знаю. Мне просто хочется, чтобы он как можно дольше оставался таким, как сейчас.

— Я понимаю, Флавия. Понимаю. Что делать. Мальчик растет. Но… может быть, у нас еще будут и другие дети. Когда-нибудь… когда ты будешь готова.

Флавия посмотрела мужу в лицо, в ее темные глазах колыхнулась горечь. Однако она моргнула и, чтобы унять дрожь в губах, заставила себя улыбнуться:

— О, я надеюсь на это. И очень хочу, чтобы у нас было много детей. Но ты должен быть рядом со мной. Ты должен беречь себя. Обещаешь?

— Беречь себя?

— Да. В Британии. Пожалуйста, будь осторожным.

— В Британии? Что? — Веспасиан сердито вскинулся. — Как ты узнала?

— От офицерских жен, — ответила Флавия и рассмеялась, увидев, как вытянулось его лицо. — Боюсь, мужчины много болтливее нас.

— Они и впрямь хуже баб, — пробормотал Веспасиан. — Тоже мне офицеры! Зачем же, спрашивается, я брал с них слово молчать?

Тит рассмеялся и замотал головенкой.

— Дорогой, не надо так волноваться, — произнесла рассудительно Флавия. — Я уверена, этот секрет дальше маленького кружка не пойдет. Давай все-таки поговорим о стране, куда ты собрался.

— Похоже, сейчас все только о ней и говорят, — проворчал Веспасиан.

— Никто не знает, что это за края. Я хочу, чтобы ты вел себя там осмотрительно. И хочу, чтобы ты дал мне в том слово. Прямо сейчас.

— Обещаю.

— Тогда договорились. — Она удовлетворенно кивнула. — А теперь обними сына и отнеси в постель. Ему пора спать.

Веспасиан молча повиновался. Флавия, так же молча, откинула мягкие одеяла и сдвинула в сторону теплый, лежащий под ними кирпич, но Тит, когда отец наклонился, заныл и вцепился ручонками в складки его туники.

— Я не устал! Не устал!

— Тебе надо поспать, — мягко ответил Веспасиан, пытаясь высвободиться, однако крохотные детские пальчики оказались на удивление цепкими, и, когда их все же разжали, в глазах малыша блеснули гневные слезы, а острые зубки его вонзились в руку отца. Не удержавшись, Веспасиан громко выругался.