— Вперед, ребята! В контратаку! За мной!

Он сорвался с места и устремился на варваров, прикрываясь щитом и целя коротким мечом в горло ближайшего из врагов. Катон все еще держал в руке копье и перед тем, как влезть в тесную свалку, решил метнуть его как можно дальше, а уж потом взяться и за меч. Правда, выяснилось, что проделать это в бою несколько посложней, чем на тренировках.

Стоило ему отвести правую руку назад, как древко копья отбили в сторону и пробегающий мимо легионер проорал:

— Эй, тупица! Поосторожнее! Ты что, тут поставлен увечить своих?

Побагровев от стыда, Катон торопливо сделал бросок, но от волнения рука его дрогнула, и копье пошло ниже, чем надо бы, задев шлем Макрона. Тот бросил назад гневный взгляд, и Катон нервно сглотнул, однако выискивать виноватого центуриону было некогда, и всю свою ярость он обратил на германцев. Катон выхватил меч и устремился вперед, думая уже не об опасности, а лишь о том, как бы командир не догадался, кто умудрился съездить его по макушке. Впрочем, в сражение он не вступил, ибо дрались лишь те, кто был впереди, остальные бойцы подбадривали их громкими криками. Римляне, более умело, чем варвары, орудующие мечами, шаг за шагом продвигались к воротам, убитых тут же заменяли другие бойцы.

Увидев первого павшего легионера, Катон был потрясен, однако потери римлян росли, и потрясение перешло в тупую горечь. Он никого не знал из этих парней, но легче от этого не становилось. Убитые полусидели, привалившись к камням сельских хижин и взирая в немом изумлении на свои страшные раны. Уличная грязь под подбитыми гвоздями солдатскими сапогами сделалась красной от крови. Катон неуклонно приближался к первой шеренге и внутренне трепетал в ожидании того страшного мига, когда между ним и противником не останется никого.

Оттесняемые к воротам германцы отчаянно пытались расширить фронт схватки и, чтобы воспользоваться своим численным превосходством, стали взбираться на крыши ближайших хижин. Однако Макрон предвосхитил их намерения, и легионеры задних рядов по его знаку засыпали врагов градом копий. Германцы отпрянули и снова сбились в тесную, беспорядочно шевелящуюся толпу.

Миг — и штандарт центурии вынесло прямо к валу. Еще один натиск, и римляне вытолкнули дикарей из деревни, заняв проем ворот.

— Стоять здесь намертво! — рявкнул Макрон. Он поразил мечом очередного варвара и, повернувшись, протиснулся к сгрудившимся в арьергарде колонны бойцам.

— А вы, парни, дуйте на вал. Да поживей. Нам нужно расчистить площадку перед воротами. Бросайте камни, копья, все, что угодно, лишь бы их отогнать.

Легионеры, рассыпавшись, ринулись к земляным скатам. Макрон увидел Катона и мощным рывком выдернул его из толпы:

— Оптион! Стой, для тебя у меня есть задание. Возьми шестерых солдат. Вот бревно. Запорное. Его надо поднять и, когда я скомандую, накинуть на скобы. Ясно?

— Так точно, — ответил Катон, не в силах оторвать взгляда от кровоточащей багровой раны на командирской руке.

— Действуй.

Макрон, властными криками ободряя людей, поспешил к месту схватки. Катон, встрепенувшись, окинул взглядом ближайших к нему солдат.

— Приказ слышали? — крикнул он, стараясь придать своему голосу максимальную твердость. — Шесть человек. Мечи в ножны. Щиты на землю. И живо ко мне.

Поразительно, но бойцы беспрекословно повиновались. Избавившись от тяжелых щитов, они ухватились за грубо отесанную шершавую балку. Катон, прислонив свой щит к стене хижины, тоже наклонился:

— Готовы? Тогда поднимаем!

Юноша медленно выпрямился и пошатнулся. Балка была тяжеленной.

— Хорошо, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Теперь пошли.