— А теперь, друг мой, — сказал генерал, жестом предлагая легату присесть, — докладывай обстановку. Как твой легион?

— Мои люди по-прежнему подчиняются мне, генерал, если имеется в виду именно это.

— Что ж хорошо, легат, если это действительно так. Но, боюсь, через несколько дней они станут другими.

Веспасиан предпочел проигнорировать последнее замечание и спросил:

— Выяснены ли уже имена зачинщиков всей этой круговерти?

— Да, Нарцисс их нам сообщил. Воду мутят трибун Аврелий, два центуриона и примерно двадцать легионеров. Все переведены в Девятый легион из далматийских подразделений.

— Ослушники выдвигают какие-нибудь требования?

— Только одно: отменить вторжение, — ответил за генерала Нарцисс. — Им удалось убедить большинство солдат, что по ту сторону океана их ждут чудовища и неминуемая погибель. Правда, — добавил он, усмехнувшись, — пролив между Галлией и Британией, безусловно, не океан, но главное вовремя обронить нужное слово. Нелепица всегда и практически безошибочно действует на людей с примитивным, я бы сказал, солдатским типом мышления. Разумеется, — царедворец ослепительно улыбнулся, — к присутствующим мои слова не относятся. Однако боюсь, досточтимые командиры, мы с вами столкнулись с затеей, гораздо более изощренной, чем та, какую способен замыслить некий трибун, возглавляющий шайку бунтовщиков. Видишь ли, Веспасиан, мы в любой момент можем покончить с этой компанией, но прежде нам необходимо узнать, кто стоит за их спинами в Риме. Имя Аврелия вместе с именами сообщников всплыло, когда мои агенты перехватили некое тайно отправленное в столицу письмо. К сожалению, курьер испустил дух до того, как им удалось побудить его назвать адресата. Кроме того, существует еще один, впрочем, достаточно мелкий вопрос: как прознали о моих планах те, что устроили на дороге засаду? Кто сообщил им, куда я направлюсь, а главное, когда и по какому пути?

— Я знаю о нападении. И о том, что захвачены пленники. Они что-нибудь рассказали?

— Боюсь, что нет. И уже не расскажут, поскольку мертвы, — ответил, пожимая плечами, Нарцисс. — Дознаватели были настойчивы, но им удалось лишь подтвердить то, что я и предполагал. Эти люди — сирийцы. Предположительно, дезертиры, промышлявшие в этой местности грабежом. Они перенесли немыслимые мучения, но молчали, и я в конце концов велел перерезать им глотки.

— Дезертиры? — Веспасиан покачал головой. — Весьма сомнительно. Где это слыхано, чтобы простые грабители атаковали армейский отряд?

— Вот именно, — подтвердил Нарцисс. — Ничто подобное, разумеется, невозможно. Но эти люди, надо отдать им должное, продемонстрировали изрядное мужество и так и не сообщили о себе ничего. Ну да ладно, у меня есть окольные сведения о них, и, должен сказать, довольно тревожащие. Я получил донесение, что несколько дней назад целый эскадрон сирийских конных лучников самовольно, а возможно, и нет покинул вспомогательную когорту, двигающуюся сюда из Далмации.

— Из Далмации? — задумался Веспасиан. — Из бывшей провинции Скрибониана?

— Вот именно.

— Понятно. Из какого подразделения? Кто их командир?

— Гай Марцелл Декст, — ответил Нарцисс, внимательно глядя легату в лицо.

— Имя знакомое, возможно, моя жена его знает, — спокойно заметил Веспасиан. — Ты думаешь, это они подстерегали тебя?

— Это мы выясним, и достаточно скоро. Когорта прибудет в Гесориакум через три дня. Мы предъявим тела убитых прибывшим и посмотрим, сумеет ли кто-нибудь их опознать.

— Если это случится, — со страхом в голосе сказал Плавтий, — значит заговорщиков много больше, чем мы полагаем. Не знаю, сумеем ли мы тогда справиться с ними.

— Придется, мой дорогой Плавтий, — решительно заявил Нарцисс. — Другого выхода нет. Вторжение должно состояться во что бы то ни стало, ибо в Британии к армии присоединится сам император.