Рядовые ЛЕГИОНЕРЫ обязывались отбыть на нелегкой воинской службе двадцать пять лет. Первоначально правом служить в легионах обладали лишь римские граждане, однако, по мере расширения державы и увеличения численности армии, легионерами все чаще становились представители коренного населения провинций империи.
Воины ВСПОМОГАТЕЛЬНЫХ КОГОРТ имели формально более низкий статус, чем легионеры. Эти подразделения формировались из жителей местности, в которой квартировал легион, и обеспечивали римскую армию конниками и легкой пехотой. Все воины, не имевшие римского гражданства, получали таковое по истечении двадцатипятилетнего срока службы.
Солдатский быт был примитивен, нравы грубы, а дисциплина суровой. Многие нарушения карались смертью. Грубость начальников по отношению к подчиненным считалась нормой. Зато когда победившее войско удостаивалось триумфа, солдаты отводили душу, распевая непристойные куплеты о своих командирах.
Саймон Скэрроу описывает солдатские нравы Древнего Рима современным «приземленным» языком, что может показаться некоторым читателям необычным, зато позволяет провести параллели с современной армией. Безусловно, эксперимент, но эксперимент во многом удачный.
Пролог
— Все бесполезно. Эта хреновина увязла намертво.
Центурион привалился к повозке. Смертельно усталые легионеры стояли вокруг, утопая в вонючей болотной жиже, на них с нарастающим раздражением взирал генерал. Он уже собирался взойти на борт эвакуационного судна, когда ему сообщили, что треклятая повозка застряла. Пришлось брать коня и галопом нестись через болото, чтобы на месте понять, что стряслось. Увы, сообщение подтвердилось. Под тяжестью массивного сундука повозка засела в трясине так, что все попытки хотя бы сдвинуть ее были напрасны. На помощь рассчитывать не приходилось, ибо практически все римское войско уже погрузилось на корабли. Теперь между ценным грузом и авангардами Касволлана оставались лишь эти вот два десятка легионеров да немногочисленный конный заслон.
Генерал выбранился, и его конь встревоженно вскинул морду. Повозка, нет сомнений, потеряна, а сам сундук слишком грузен, чтобы надеяться дотащить его на руках. Вскрыть же этот дубовый, окованный железными стяжками ящик, чтобы распределить содержимое между легионерами, тоже было практически невозможно, ибо ключ, отмыкавший хитроумный замок, хранился у армейского казначея, а тот отбыл в море на первом из кораблей.
— И что же дальше? — спросил центурион.
Генерал мрачно смотрел на сундук. Он ничего не мог с ним поделать, решительно ничего, а утрата того, что в нем лежало, отбрасывала его в политическом смысле года на три назад. Но тут, в момент нерешительности и мучительного раздумья, совсем рядом прозвучал боевой рог. Легионеры встрепенулись и потянулись к тропе, где было сложено их оружие.
— А ну стоять! Стоять! — рыкнул военачальник. — Приказа двигаться не было, я кому говорю!
Следуя въевшейся в них привычке к повиновению, солдаты, несмотря на близость противника, тут же остановились.
Генерал бросил последний взгляд на сундук и кивнул:
— Центурион! Избавься от этой повозки!
— Избавиться?
— Утопи ее, да. Проследи, чтобы она затонула с верхом, отметь место и следуй за мной. Я позабочусь, чтобы вас дождались. Выполняй!
— Есть.
Сердито хлопнув себя по бедру, генерал повернулся, вскочил на коня и поскакал по тропе. За спиной его снова взревел боевой рог. Зазвенели мечи: конный заслон сражался с авангардом воинства Касволлана.
— Давайте, ребята, — крикнул центурион. — Последний раз поднатужимся! Плечами подпирайте, плечами! Вот так. А теперь — все разом — валите ее!