«Смерть пионерки»… «На широкой площади убивали нас»… Тоже мне геройство: умереть. Терпеть не могу оптимистических трагедий. Это нужно Додуматься: жизнеутверждающе погибнуть! Дабы брали пример. Кто? Самоубийцы?

У наших ребят девиз проще: победи и останься живым! Останься живым — и ПОБЕДИ!

Все. Время вышло.

Залаял Джабдет — Тимофеичева дворняга размером с волка-переростка. К домику метнулись тени — на машине сюда не проехать.

Пригнувшись, пробегаю три десятка шагов до обрыва и лечу вниз. Обрыв покатый — переступаю, лечу снова, переступаю — и уже качусь через голову, пока не замираю на галечном пляжике.

Приземлился удачно. Ребра, лицо — в порядке. Вот только прическа — в таком виде, поручик, к даме…

Зато — бутылка цела. Отличный коньяк, родного разлива. Вес в лучших традициях древних: купил, налил, соблазнил.

Вот только до дамы еще добраться нужно, — похожа машиной кофейного цвета мне уже пользоваться не стоит. Потому — бегу в противоположную сторону. Шлепай по воде — на берегу много камней.

А вообще — хорошо. Небо — звездное, воздух — морской, значит, целебный. Где еще здоровья понабраться когда как не теперь! И думается хорошо.

Итак — убит председатель горсовета Валентин Сергеевич Круглов. Пулей в голову. С близкого расстояния. Человеком, которого он хорошо знал. Убит в то время, когда я в соседнем скверике пробавлялся портвешком в укромном уголке.

Настолько укромном, что меня никто не видел, кроме упомянутого «санитара сквера».

Санитар. Действительно человек случайный — подобрал у меня бутылочку и передал за мзду в руки лица заинтересованного или из той же компании? Ведь если случайный, его тоже «шлепать» нужно — как-никак свидетель, мое единственное алиби (шаткое в прямом смысле), и видевший человека, которому передал бутылку…

Или не видевший? Просто оставил в условленном месте, в урне, например. Но ведь был же заказчик, кто-то же поручил собирало подойти ко мне. И если на следствии или на суде…

Стоп. Похоже, морской воздух крутит мне мозги похлеще смазливой вертихвостки. Какой суд, какое следствие! Меня просто пристрелят при задержании — и вся недолга.

За Валентина Сергеевича Круглова — это как знать, а вот за Ральфа — точно.

Наш покойный мэр был многостаночником. Почасовиком. Подрабатывал. Причем — мэром. Основным его занятием было — руководство приморской мафией. Слово нехорошее, итальянское, малопонятное и, в конце концов, просто неточное для наших условий. Не соответствует реалиям, как выражался последний генсек.

Скажем так: Ральф контролировал криминогенную обстановку в городе, используя как легитимные (законные), так и криминальные (незаконные) методы.

Хорошо сказано, по-научному. Покончу с этим дельцем — как пить дать сяду за докторскую. На серебре есть буду, на золоте пить, на заслуженной артистке спать… Ежели раньше не покончат со мной.

Вариант первый: кто-то из «ральфовых птенцов» возомнил себя орлом, решил открутить пахану шею и воспарить самому во власти и славе. Может быть, но маловероятно:

Ральф был мужик крутой и умный, загодя заметил бы разброд в рядах и придушил птенца так, что тот бы и чирикнуть не успел. Но с кем-то он сидел в машине, причем дружественно, и охрана рядом не маячила — значит, ничего не опасался.