Он ничуть не удивился, когда, спустившись по ступенькам, попал в помещение, заваленное различными сосудами, деревянными и каменными фигурками, золотой и серебряной посудой, различными бронзовыми доспехами и оружием. Он попал в сокровищницу Древнего храма.

Здесь же Валентин обнаружил три пожелтевших скелета, лежавших у большого опрокинутого кувшина.

Он живо представил себе, как трое туземцев много лет назад пришли сюда за сокровищами. Представил, как, запертые в каменной клетке, люди умирали от голода и жажды, как они опрокинули большой кувшин, в котором, возможно, хранился хмельной напиток туземцев. Представил, как трое обезумевших метались по каменному переходу, как издевательски щелкали перед ними каменные челюсти. И ему стало страшно: такая же судьба ожидала и его, если он не окажется умнее и находчивее. И Валентин еще раз подивился безупречному расчету древних туземных механиков, их примитивной, жестокой хитрости.

«Что же можно придумать? — размышлял он, восседая на опрокинутом кувшине. — Бегать по узкому проход вверх и вниз, пока каменные челюсти не сведет судорога? Боюсь, гранитные зубки хорошо притерты. Древние хитрецы, конечно, учли подобные игры. Но делать-то что-то надо… Не сидеть же лапки сложив? Побегаю, вдруг и в самом деле зубки заклинит. Заклинит… По такому узенькому коридорчику не очень-то побегаешь. Скорее, ползать приходится. Вот если бы удалось обнаружить систему рычагов, приводящих в движение челюсти. Ведь сами жрецы как-то выходили из сокровищницы. Где-то должен быть замаскированный рычаг, открывающий каменную пасть…»

Валентин поднялся и стал сантиметр за сантиметром высвечивать фонариком стены и пол пещеры. Вскоре он так увлекся этой работой, что потерял всякое представление о времени. Очень терпеливо он обстукал стены, плиты пола, проверил каждую каменную ступеньку. В сокровищнице не осталось даже самого пустякового предмета, который бы он не попытался передвинуть с места на место, но древний секрет подземелья он так и не обнаружил.

Опомнился он, почувствовав сильнейший голод. По хронометру выходило, что в храме он находился более двадцати часов.

Валентин покачал головой и посмотрел на сжатые каменные клыки.

«Приличные зубки, — усмехнулся он. — Тут кувалдой не возьмешь. Только взрывчаткой или лазерным пистолетом, но у меня ни того, ни другого нет, а делать что-то нужно. Что? Еще раз все обстукать? Нет, так и с ума недолго сойти… Этот путь жрецы должны были учесть, надо доверять древним умельцам. Решение должно быть другим — простым, элегантным. Думать надо!»

Еще раз он неторопливо прошелся по ступенькам. Послушал, как опускаются и поднимаются каменные блоки.

«Как часы работают, — хмуро подумал он и тут же спохватился: — Как часы! Не с этого ли надо начинать? Как часы… Надо разгадать, представить себе хотя бы приблизительно схему, устройство каменных механизмов. Ясно, что это система рычагов, противовесов. Каменный язык — это как бы чашка весов. Когда я наступаю на него всей тяжестью тела, весы срабатывают и ловушка закрывается. Затем я спускаюсь по узкому коридорчику, дохожу до нижних ступенек — каменный дракон разжимает зубы. Значит, одна из нижних ступенек — это вторая чашка весов… Если навалить на эту вторую чашку побольше тяжестей из сокровищницы, то выход будет открытым. Хотя… это было бы слишком просто, примитивно… Но попытаться надо».

И Валентин в течение часа наваливал на нижние ступеньки тяжелые глиняные сосуды, каменные фигурки, бронзовые доспехи и оружие.

Когда куча сваленного на ступеньках почти загородила проход, он пролез по коридорчику вверх и с горечью убедился еще раз в предусмотрительности древних строителей — стоило ему влезть на каменный язык, ловушка захлопывалась.

«Что еще придумать? — размышлял Валентин. — Должна быть какая-то хитрость! Не может быть, чтобы не было выхода!»

Некоторое время он с грустью рассматривал сваленный на ступеньках древний хлам: расшитые золотом тяжелые, уже почти истлевшие шкуры, щиты, мечи, палицы, нефритовые статуэтки богов и героев. «Когда-то за всем этим охотились, это было ценностью, за это убивали и гибли, а теперь из-за всей этой ерунды, годной лишь для музея, приходится мучиться и мне».

Вдруг ему в голову пришло, что в его положении все эти древние ценности не так уж и бесполезны.

«Конечно, — подумал он, — это не плазменные резаки, даже не взрывчатка, которой можно было очистить путь к свободе, но среди хрупких горшков и кувшинов встречаются довольно прочные вещи. Например, эта булава из бронзы, или эта нефритовая статуэтка летящего бога. Почему бы не попытаться еще раз?»

И Валентин собрался с силами и поволок палицу по ступенькам к выходу из драконовой пасти. Затем перетащил туда же нефритовую фигурку и еще три небольших каменных изваяния.

Все перенесенные предметы он положил один на другой и прислонил к каменным зубам с тем расчетом, что если дракон еще раз разомкнет челюсти, самый верхний предмет — булава обязательно попадет между каменными зубами и заклинит механизм.

Правда, уверенности, что каменные челюсти раскроются еще раз, у Валентина было маловато, как-никак поставленные на каменный язык предметы весили около тридцати килограммов, каменные весы могли почувствовать эти килограммы, а могли и не заметить их, если были рассчитаны на средний вес человеческого тела.

Надежда была слабенькая, но все же Валентин поспешил спуститься до нижних ступенек лестницы и прислушался.